Случайно - Али Смит Страница 30

— Заметили, как у него вспотело под мышками? — спросила Астрид, когда они вышли на солнце на привокзальную площадь.

— Ну да. Неудивительно. Сегодня ужасно жарко, — сказала Амбер, высвобождая руку, и двинулась немного впереди в сторону моста.

Астрид идет из деревни домой по изнуряющей жаре. Она старается на ходу синхронно размахивать руками, взад-вперед. Так ходит Амбер — уверенно размахивая руками, словно точно зная, куда направляется, и, хотя это очень далеко и ты, возможно, не не знаешь точно, где именно вы очутитесь, все равно, сто пудов, оно того стоит, и ты будешь в отпаде, когда наконец доберешься туда.

Какой длинный день. А вот и Амбер вернулась оттуда, куда она ездила, неважно куда.

— Кстати, — говорит она Астрид, когда та убирает со стола после ужина. — Там, куда я ездила, я кое-что тебе покажу.

— А что? — спросила Астрид.

— Увидишь, — отвечает Амбер.

Астрид в постели в своей отстойной комнате, а на дворе — самая удушающая ночь всех времен. В новостях сказали, что сегодня — самый жаркий день с тех пор, как начали вести наблюдения за погодными изменениями. В комнате стоит затхлый, мертвый запах. Вскоре она засыпает.

Ей снится Амбер, которая приезжает в поезде на Ливерпульский вокзал, пригородный пейзаж за окном несется со скоростью света, вот поезд останавливается на вокзале, и Амбер выходит из него, проходит небольшой турникет, вестибюль вокзала, по лестнице, по эскалатору — и в метро, она едет, потом снова поднимается на поверхность и остальную часть пути проходит пешком, мимо кондитерской, магазинов, через парк и прямо по улице, потом по Дэвис-роуд до перекрестка, и, перейдя его, оказывается у дома матери Лорны Роуз. Но дома ли Лорна? А что, если она сейчас у своего отца? Амбер стучит, но никто не отвечает. Ну и хрен. Она идет к дому Зельды Хауи, звонит в звонок, кто-то подходит к двери, это сама Зельда, и Амбер с ходу отвешивает ей смачную пощечину. И говорит: ку-ку.

Потом Амбер, может быть, направится к Ребекке Каллоу и постучит, ей отвечает какая-то женщина, наверное их прислуга, тогда Амбер говорит, что она учительница Ребекки и пришла по деликатному делу, и прислуга впускает ее и проводит через дом в большой сад, и там в белом кресле-качалке кайфует сама Ребекка, а какая-то другая девочка на газоне делает стойку на голове и не видит Амбер, и Амбер начинает с того, что берет ее за ноги, как будто хочет поддержать, и девочка спрашивает: эй, вы кто? Амбер говорит: ты Лорна? Девочка говорит: да, я Лорна, тогда Амбер говорит: в таком случае знай, что я твой самый жуткий кошмар, дорогуша, добро пожаловать в ад — и она скрещивает ее ноги, и Лорна падает. Потом она подходит к Ребекке, которая сидит открыв рот от изумления, берется за спинку кресла и с силой толкает к себе, так что та мешком сваливается в траву. Потом (Ребекка уже опрометью мчится в дом) Амбер выхватывает у Лорны из руки мобильник — та сидит на граве с ошарашенным видом и набирает номер — и говорит ей: а теперь смотри и запоминай — Амбер кладет телефон на дорожку, с силой бьет по нему пяткой, и тот разлетается на тысячу кусочков. Потому что в следующий раз, говорит Амбер Лорне Роуз, то же самое произойдет с твоей рукой. Затем она идет в дом, и там Ребекка Каллоу рыдает в телефон на кухне, напуганная до чертиков, прислуга лопочет по другому телефону, тогда Амбер хватает Ребекку за длинные волосы и дергает, больно-пребольно, и говорит, ну что, нравится тебе такое обращение? Прислуга все кричит в телефон со своим хорватским или каким там акцентом, Амбер проходит мимо нее, но на расстоянии, и выходит через парадный вход, громко хлопнув дверью.

Потом она идет к справочному бюро, где люди, которым надо кого-то найти, могут узнать нужный адрес. Она говорит женщине за конторкой: мне необходимо узнать адрес… — и пишет имя в стандартной анкете.

Женщина кивает.

— Ответ поступит быстро, — говорит она, — потому что имя крайне редкое. Позвольте спросить, вы его родственница?

— Нет, — отвечает Амбер. — Но я действую от имени ближайшего родственника, который хочет узнать его местонахождение, чтобы обратиться напрямую.

Затем Амбер протягивает женщине через окошко аккуратную пачку денег, двести фунтов, прямо как в кино или театре: семейное дело, понимаете, — объясняет она.

Женщина оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не видел.

— Не волнуйтесь, мадам. Я мигом, — говорит она.

И женщина удаляется в глубь конторы, где находятся компьютеры с базой данных на всех-всех-всех, ну, где кто сейчас проживает и чем занимается.

Астрид снится лошадь в поле. Оно сплошь покрыто жухлой пожелтевшей травой, а у лошади ребра можно пересчитать. В небе — клубы черного дыма. Мимо нее пролетает птица какого-то вымирающего вида. Кажется, одна из шестидесяти существующих на планете особей. И по всему полю, и прямо у ног Астрид, на траве лежат люди. У кого перебинтованы руки, у кого голова; некоторые лежат под капельницей. Какой-то ребенок протягивает ей руку и говорит что-то, но она не понимает. Она смотрит вниз, на свою руку. Камеры в ней нет.

Она снова погружается в дрему, измученная одуряющей жарой, как вдруг слышит, как в коридоре открылась и снова закрылась дверь, потом открылась дверь ее комнаты и кто-то зашел, прикрыв за собой дверь.

Астрид притворяется, что спит. А кто-то стоит там, в темноте, так беззвучно, что Астрид засомневалась, не почудилось ли ей, но нет — тишина в комнате явно изменилась, стала наполненной.

Астрид узнала запах, запах чистоты, так пахнет новая кожа, с апельсиновой ноткой, запах чистой женской кожи и талька, и, может быть, дерева, да, карандашной стружки, вот как она пахнет — как свежеочиненный карандаш.

Она долго-долго стоит у кровати Астрид, т. е. прежде чем решается. Кровать немного качнулась, когда она забирается под одеяло. Астрид лежит с закрытыми глазами. Тогда она придвигается ближе и прижимается сзади. Ее теплое дыхание овевает волосы на затылке Астрид, словно проникая внутрь. Она обнимает Астрид одной рукой за талию, другой — спереди за плечи, теперь ее дыхание согревает Астрид шею, где кончаются волосы.

Астрид кажется, что ее кости под этим согревающим дыханием — словно тонкий, чистейший хворост для костра. Ей кажется, что сердце вот-вот выпрыгнет у нее из груди, т. е. от счастья

…ужина она произносит во всеуслышание: если собираетесь кого-то вздрючить — то давайте меня.

И потом подмигивает ему, да, прямо ему, на глазах у его матери и Майкла — а им-то и невдомек! Если хочешь, мол! Давай вздрючь меня! И подмигивает прямо ему. Магнус тут же чувствует, как у него в джинсах наливается, твердеет, как сердце жжет раскаленным камнем сквозь рубашку, а все лицо горит огнем и щеки заливает обжигающий румянец.

— Магнус, — вдруг говорит мать. — А ты сегодня переборщил с солнцем.

— Угу, — говорит он. Слышит себя словно со стороны. Гундит как неразумное дитя. — Ага, переборщил.

— О! — произносит Майкл, словно Магнус выдал нечто гениальное. А мама говорит, что к завтрашнему дню у него появится красивый загар. Астрид молчит в тряпочку, это она специально, чтобы невзначай не обратить на себя внимание. Знакомая тактика — это она у него, Магнуса, переняла. Они ничего не знают. Только что они обсуждали какую-то муру, Астрид потеряла, что ли, или разбила дорогущую камеру. Но Амбер ее прикрыла. Да, в этом вся она.