Как я охранял Третьяковку - Феликс Кулаков Страница 32

Так правозащитное движение потерпело в России еще одно сокрушительное поражение. Ящур, абсолютно раздавленный навалившимся горем, понуро топтался в Шишкинском зале, и сердце его было разбито вдребезги, на тысячи маленьких кусочков. Е.Е. остался административно бушевать в дежурке, костеря на чем свет стоит дисциплину в смене и общий упадок нравов.

Но тут свое веское слово сказало общество. Несколько наиболее влиятельных сотрудников составили Диме коллективную протекцию и уговорили-таки строгого Е.Е. отпустить Слюсаренко к чертовой бабушке в его херово путешествие за триппером. Особенно старался, естественно я – теневой организатор всего произошедшего безобразия. Е.Е. немного поломался, но в конце концов уступил. Нам, правда, он объяснил свое великодушие вполне практическими соображениями. Они были таковы.

Как раз в воскресенье, в день, когда испрашивал отгула Ящур, Третьяковку намеревалась посетить супруга французского президента мадам Ширак. Какая связь между мадам Ширак и скромным туристом Димой Слюсаренко? – спросите вы. На первый взгляд косвенная, а в действительности весьма тесная.

Во время подобных посещений перед Е.Е. всегда вставал вопрос, что делать с несколькими особенно колоритными сотрудниками. Куда, проще говоря, их засунуть с глаз долой. Все-таки официальный визит, почетные гости, а тут этакие монстры рока пасутся, троглодиты хищные… Возможны всякие конфузы и неловкости.

Как-то раз делегация бундестага имела удовольствие любоваться на безмятежно ковыряющего в носу сотрудника Романычева. Упомянутый Романычев стоял на самом видном месте, небрежно облокотившись на скульптуру шубинского резца, и карточка с надписью «Security» болталась у него чуть ли не на лбу. Помню, Е.Е. густо покраснел, так как ему было крайне неудобно за бестактное поведение Романычева.

С Ящуром были проблемы другого рода. Обладая характерной, мужественной внешностью и пристальным взглядом бабуина, он привлекал к себе повышенное внимание сотрудников служб безопасности. Имеются в виду, конечно же, настоящие охранники, сопровождающие ВИП-посетителей. Нервировать этих злобных ребят с проводами в ушах и автоматическими пистолетами подмышками было неумно и просто опасно. Наши еще ничего, они ко всему привычные, они еще и не такое видали, а вот западные бодигарды прямо бледнели при виде Слюсаренко. Наверняка именно так в их представлении и должен был выглядеть настоящий чеченский террорист.

Ящур, который в свою очередь искренне ненавидел все иностранное, вел себя нарочито вызывающе и подчеркнуто не стеснялся в выражениях. Однажды он даже потолкался с крепышом из охраны польской президентши. Без всякого преувеличения ситуация была на волоске от международного конфликта, и перестрелки удалось избежать лишь чудом – крепыш до того разнервничался, что уже вытащил свой «Глок».

После этого случая Евгений Евгеньевич решил более судьбу не испытывать и впредь убирал Слюсаренко с маршрута официальных делегаций заблаговременно. Так что отгул был во всех смыслах очень даже кстати.

Что же касается непосредственно похода, то Ящурка пришел из него понурый. На все вопросы он отвечал крайне неохотно. Похоже было, что холодные пессимисты все таки оказались правы.

Подергал Ящур машинку в одиночестве – вот и весь сказ.

…………………………………………………………………….

Или вот еще юмореска была.

Сидим мы в дежурке, кофе пьем. Я, Кулагин, Иван Иваныч, Илюша Кропачев, кто-то еще. Вдруг звонок с «шестой» зоны, от Депозитария. Скрипучий голос Слюсаренко ворвался в наше тихое пристанище, обитель добродетели подобно кровожадному хищнику в овчарню…

– Аллё! Аллё! Центральная! – орал Ящур в немалом беспокойстве.

«Центральная»! О, так изящно могли изъясняться совсем немногие. Исключение составил один новообращенный сотрудник, как-то раз воззвавший в отчаянье: «Каптёрка! Мне очень надо попысать!!!». Расследование показало, что про беднягу забыли в суматохе и он простоял без подмены на «третьей» зоне чуть ли не восемь часов кряду! Фамилия его была Бубенцов. И долго тот Бубенцов в «Куранте» не продержался. В «Куранте» крепкий мочевой пузырь был отнюдь не роскошь.

– Что ты хочешь, ирод косомордый? – поинтересовался Иван Иваныч с только ему свойственным удивительным сочетанием душевного тепла и доброй иронии в голосе.

Слюсаренко явно был чем-то крайне взволнован:

– Тут эта… Две бабы… Эта, ну… забыли они!

Ваня насторожился. Две забывчивые бабы подле Депозитария, да плюс Ящур – это почти что гарантированное несчастье.

– Чего они забыли? – строго спросил старший сотрудник.

В SLO что-то заскрежетало и зачмокало:

– Ну они… эта… Они забыли, вот что… Как бабке звонить!

Ваня нахмурил косматые брови:

– Какой бабке? Ты пьяный, что ли?

Ящур возмущенно отверг подобные предположения и закурлыкал дальше:

– Иван! Эта… Иваныч! Им в дизпазитарий нада, а они номер забыли! Как бабке в дизпазитарие позвонить-то?!

Тут не помешает небольшое пояснение. Научным сотрудникам Галереи для того, чтобы войти из экспозиции в Депозитарий было необходимо: во-первых, иметь при себе специальный пропуск, а во-вторых, знать номер SLO по ту сторону двери. Курантовец снаружи проверял пропуска, а дверь изнутри открывала специально обученная бабуля-вахтер. Двойной контроль, а как вы думали!

Ящур все не унимался:

– Ну? Вы скажите или нет? Тута бабы! Они эта…

Ваня посерел лицом:

– Слышь, баран, ты хотя бы пропуска-то у них проверил?

Ящур тактично промолчал. Стало понятно, что этой частью своих должностных обязанностей он халатно пренебрег.

– Никого не пускать, я сейчас буду! – распорядился Ваня и, не отключив СЛО, побежал узнавать подробности.

Мы же, оставив все дела, сгрудились вокруг селектора. Было бы нечестно и как-то даже не по-товарищески бросить Слюсаренку в столь трудный для него час. У каждого нашлись теплые слова поддержки.

– Продержись, сынок! – кричал я.

– Мочи их всех! – ревел Кулагин. – Без разбора!

– И пусть улицы зальет кровь непокорных! – внес свой посильный вклад Илюха.

Слюсаренко от такого разнообразия советов пришел в совершенное замешательство:

– А?! Чего?! Чего мне делать-то, а?!

Я растолкал всех, и проникновенно сказал:

– Ты слышишь меня, сынок?

– Слышу…

– Это генерал Белобородов говорит.

– Кто?! – охуел Ящур.

– Повторяю, у аппарата генерал Белобородов! Продержись, сынок! Дорогой ты мой человечек, очень тебя прошу!

– Да, да! Помощь близка! – заорал Кулагин.

И после короткой паузы опять взялся за свое: