Смеющийся волк - Юко Цусима Страница 33

Наконец ему удалось добраться до тамбура. Здесь тоже народу было как сельдей в бочке. Прямо у входа в уборную на полу устроились три старичка. Под умоляющим взглядом Маугли старички отодвинулись, и один сделал знак глазами: можешь заходить. Благодарно склонив голову, Маугли прошёл в уборную, но так и замер у входа. На полу лежал завёрнутый в лохмотья младенец и, казалось, спал. Маугли сначала решил, что это подкидыш, но потом подумал, что в таком случае сидевшие у двери старички не должны были бы проглядеть такое дело. Может быть, мать младенца была где-то рядом: просто решила положить его на некоторое время здесь, в тихом месте, чтобы уснул. Но зачем же всё-таки было класть младенца в уборную? Что-то здесь было не то…

Поколебавшись, Маугли немного раздвинул тряпки, подвинул младенца к порогу, приоткрыл дверь, постучал по плечу одного из стариков и показал пальцем на груду лохмотьев. Старик, должно быть, не понял, в чём дело — он даже не пошевелился. Тогда Маугли с силой отодвинул старика в сторону, вытолкнул свёрток наружу и быстро снова закрыл дверь. Спустив штаны и трусы, он уселся на корточки над унитазом. Но поносной струи он так и не дождался. Правда, немного всё-таки удалось оправиться. Стало полегче. Тут вдруг к глазам подступили слёзы. Она не хочет отсюда выходить! Этот младенец! Эти старики! Все эти пассажиры в проходе! Какие ещё неприятности её ждут за этой дверью?!. Но если она не вернётся, Акела будет беспокоиться. Хорошо бы, чтобы он пришёл за ней прямо сюда. Интересно, младенец ещё спит? Может, надо его вернуть на место, опять положить сюда, в уборную? Всё-таки вряд ли это подкидыш. Что бы Акела об этом сказал? Наверное, он бы так не удивился и не растерялся. Вот бы он сюда пришёл! Эх, наверное, не придёт…

Маугли вернулся к Акеле не меньше получаса спустя с того момента, как ушёл в туалет. Усевшись на своё место, он глубоко вздохнул. Лицо у него было бледное, осунувшееся, губы кривились в плаксивой гримасе.

— Что, всё ещё так плохо с животом? Ты там так долго пробыл, что я уж хотел идти за тобой в туалет — посмотреть, не случилось ли чего. Только если бы я пошёл, не видать бы нам этих мест, как своих ушей. Да всё равно толку было бы мало, так что я остался…

От этих слов на глаза Маугли снова навернулись слёзы.

— Я больше один в уборную не пойду! Лучше потерплю. А если уж не смогу терпеть… Тогда всё равно иди со мной! Ну их, эти места!

— Да что это ты вдруг? Что-нибудь случилось? — прошептал Акела, заглядывая Маугли в глаза.

Маугли не отвечал.

— Ладно, я тоже схожу в туалет, а ты место побереги. Живот погрей — вон газеты!

Маугли кивнул и стал смотреть, как Акела пробирается по проходу к тамбуру. Наверное, он там тоже увидит этого младенца в уборной или около… Интересно, что он тогда будет делать. Может, позовёт проводника. А может, как Маугли, положит обратно в уборную и вернётся на место. Во всяком случае, ему тогда станет понятно, почему Маугли в таком раздрызге. На соседнем сиденье лежали газеты и узел с вещами Акелы. Придерживая узел правой рукой, Маугли оглянулся по сторонам. Оказалось, что совсем рядом с их местами в проходе расположились несколько мужчин в потёртой военной форме с нездоровыми желтоватыми лицами. Все они сидели на полу, вытянув ноги в солдатских обмотках. Они были страшно худые, измождённые. Некоторые были в марлевых масках. Были среди них и совсем молоденькие. Какие-то двое по разные стороны группы то вставали, то присаживались на корточки, заговаривали то с одним, то с другим или вносили записи в какие-то документы. Эти двое были не такие тощие, и цвет лица у них был нормальный. Надеты на них были чистые рабочие комбинезоны и белые рубашки. Похоже было, что они куда-то сопровождают партию этих тощих. Чуть подальше сидела пожилая тётка и что-то вещала сиплым голосом. Как видно, она просто из любопытства толковала с одним из группы. Причём звучал только громкий назойливый голос тётки, а мужчины совсем не было слышно…

— Ох и тяжёленько вам пришлось! Как послушаешь, так и подумаешь: и куда только боги да будды глядели? Это ж надо, чтоб такие муки принять!.. Да ведь просто сравнить не с чем такие страданья! Хотя у нас тут тоже вон сколько молоденьких на войне полегло. И за что людям такие напасти?! Правда, в деревне ещё ничего, в городе-то хуже, поди. Да уж хоть на том спасибо, что живыми вернулись… Теперь-то уж небось самое худшее позади… Принимают-то вас ничего? Вон на Хоккайдо скоро лето будет — хорошо, тепло! Что ж поделаешь! За отечество надо порадеть… А без угля-то ведь никак нельзя… Вон и паровоз без угля не поедет…

Нам-то ещё тут что?! А вот Токио да Осаке так досталось! Сущий ад там был! А вы, значит, для отечества уголёк будете добывать… Там, в шахте-то, главное себя берегите.

Вернулся Акела, и Маугли вопросительно взглянул на него.

— Что, удивляешься, что я так быстро? Так это тебе там надо часами сидеть, а мне только на минутку зайти, — беззаботно бросил он.

Маугли шепнул Акеле на ухо:

— Младенец там был?

— Где ещё?

— Ну где-где…

— Да вроде были какие-то младенцы по дороге, только я их по отдельности не рассматривал. Ты о каком младенце-то?

— Да так, уже неважно, — нахмурился Маугли и примолк.

Он уже начал сомневаться. Куда же мог подеваться тот младенец? Может, его и вообще не было? Так, привиделся?..

— Что-то у меня слабость такая. Я тоже себя чувствую неважно. Надо хоть поспать, а то совсем плохо станет, — буркнул Акела.

— Температура есть? — обеспокоенно поинтересовался Маугли и потрогал ладонью лоб Акелы. Лоб был довольно горячий, но насчёт температуры трудно было сказать наверняка. Маугли снял бейсболку, отвёл чёлку в сторону и попробовал приложиться лбом ко лбу Акелы. Тот на мгновенье смущённо отстранился и зажмурился, будто ему стало щекотно.

— Да, вроде есть жар, — мрачно отметил Маугли, трогая свой лоб для сравнения.

— Ну вот, у тебя понос, у меня температура… Плохо дело! — с усмешкой шепнул Акела на ухо Маугли. — А ты опять говоришь как девчонка.

Глянув искоса на Акелу, Маугли прошептал в ответ:

— Вон, видишь там, эти, в солдатской форме? Они на Хоккайдо едут, будут работать в угольных шахтах. Сколько здесь разного народу едет!

Акела обернулся, посмотрел на мужчин в проходе и кивнул.

— Вот и папаша мой, если бы был жив, тоже, наверное, мог бы с ними ехать.

Замечание Акелы так удивило Маугли, что он снова внимательно посмотрел на мужчин в проходе. Значит, отец Акелы, ютившийся на кладбище, был такой же примерно, как они?.. Перед ним будто мелькнула спина того незнакомого мужчины, исчезающего во мраке вместе с четырёхлетним мальчиком. Понурившись, волоча за собой дырявое одеяло, он бредёт по кладбищу, будто по водной глади, выходит в город и проходит прямиком в голову Маугли. Чёрная тень ребёнка тащится за ним по пятам. Мужчина, хотя и жив ещё, но уже мёртв. Потому и шагов его не слышно, и голоса он не подаёт. Он бредёт сгорбившись — подыскивает себе место, чтобы по-настоящему умереть. Хотя он уже умер, но ведь у него четырёхлетний ребёнок, поэтому он ещё не может стать настоящим мертвецом. Под шум листвы мужчина с мальчиком бредут по кладбищу, проходят сквозь тело Маугли, идут из Акиты в направлении Хоккайдо, ступая по серой глади моря…