Что может быть лучше? - Михаил Армалинский Страница 33

Но направление было верным – заросли вдруг кончились, и перед ней в камышах у реки предстали два огромных лося. Линн остановилась как вкопанная. Лоси медленно повернулись к ней и тряхнули рогами. На лосиных мордах проступило недоумение. Линн стояла, моля, чтобы они не бросились на неё, а ушли. Она даже боялась на них смотреть и отвернулась в сторону. Лоси постояли, втягивая ноздрями воздух, медленно повернулись и пошли прочь от Линн. Она радостно вздохнула и зашагала к реке. Посередине реки была мель, и в этом месте река была неглубокой, всего по колено. Линн вышла на мель и увидела вдали пристань, к которой она стремилась. Великое счастье охватило её – вот оно, освобождение, свобода! Она вытащила бутылку и жадно отпила несколько глотков. Теперь все её городские проблемы казались смешными. Жизнь продолжалась, и ничего не было важнее.

В этот момент ей послышался клёкот – она подняла голову и увидела в небе пикирующего орла. Её на мгновение охватил страх, но он быстро сменился радостным трепетом. Орёл схватил её за «конский хвост» и взмыл вместе с ней в небо. Линн, только что осчастливленная спасением, теперь была осчастливлена ещё и грядущей любовью. Она смотрела вниз на лес и пыталась представить, как выглядит орлиное гнездо, в котором орёл должен обернуться красивым мужчиной. По мере полёта Линн стала замечать, что лес под ними редеет, появляются дома, и вскоре Линн узнала знакомый район города, а потом и вовсе свою улицу и дом. Орёл спустился к парадной и плавно поставил Линн у входа, а сам резко взмыл ввысь.

Линн испытывала двойственные чувства. С одной стороны, она была разочарована тем, что орёл, вместо того чтобы принести её в гнездо и там, обернувшись мужчиной, овладеть ею, принёс Линн домой, не испытав желания её вкусить. С другой стороны, она ощущала огромное облегчение от осознания ничтожности её городских проблем по сравнению с недавно испытанным лесным ужасом.

А соседи заметили, что Линн была принесена домой орлом – и завистливый слух прошёл по городу. Все стали ждать рождения очередной женщины-орлицы. Ведь орёл всегда выбирал женщину, готовую забеременеть.

Но произошло нечто совершенно противоположное. Линн, примеряя новое платье перед зеркалом, заметила у себя на лобке пух, повернулась кругом и превратилась в орлицу. Почувствовав необычную силу в своих руках-крыльях, она вспорхнула на подоконник и, пересилив первый страх, выпрыгнула из окна, расправила крылья, взмахнула ими и поднялась над городом. Теперь она точно ощущала направление, в котором ей нужно было лететь.

Впервые опубликовано в General Erotic. 2002. № 56–58, 61.

С каждой впечатлившей меня песней ассоциируется какая-нибудь любимая женщина. Или две. А бывает и три. Даже четыре бывает. А пять, так… Ладно, хватит. Начну с одной женщины и с одной песни. Дело было в Ленинграде. Во время моего предыдущего воплощения.

1. «Stars Fell on Alabama»

(Doris Day)

Не помню, где я познакомился с Аллой. Но помню, что первое свидание с ней произошло на автобусной остановке у метро, и мы сразу поехали ко мне домой – послушать музыку. Это был стандартный и эффективно действующий предлог для завлечения девушки в постель. Алла не ломалась, согласилась сразу.

Нам было по восемнадцать.

Алла поражала стройностью фигуры и ласковой сдержанностью. Чернейшие глаза и волосы, белейшие зубы и кожа.

Мы тряслись в автобусе, и я трепетал от предвкушения: рай находился в двух остановках, а Ева была при мне.

Я владел богатством – собственной большой комнатой в отдельной квартире родителей. Одна длинная стена комнаты была заставлена книжными полками под потолок, стена напротив подпирала большую тахту, на которой я спал один или бодрствовал с моими первыми женщинами. У окна находился письменный стол с креслом и магнитофон. Эта обстановка действовала на девушек убеждающе. И я тоже – действовал.

Войдя в комнату, я сразу закрыл дверь на ключ и нажал тугую кнопку советского магнитофона. Алла села на тахту и выжидающе смотрела на меня. Из магнитофона запела Дорис Дэй. Это была моя недавняя драгоценная запись с её пластинки. Потекла по усам Stars Fell on Alabama.

Я вытащил бутылку с тремя звёздочками, и мы выпили по стопке. А на Алабаму, судя по песнопению, звёзд падало гораздо больше.

Дальше по схеме соблазнения следовали танцы. Вернее, медленное переминание с ноги на ногу в процессе объятий с поцелуями. Алла прекрасно знала эту схему и послушно следовала ей.

Потом мы переместились к тахте, и я стал Аллу раздевать. Расстегнув кофточку и лифчик, я обнажил сказочные груди, устремлённые на меня. Я прильнул к одному соску, потом к другому, но, чтобы не лишиться разума, устремился к бёдрам. Минуя кругляшки коленок, стянул к мягким маленьким ступням белые шёлковые трусики, отбросил их в сторону. Мне в глаза засверкало тёмное пятно волос на лобке. Я развёл Алле ноги и с вывалившимся, как у собаки в жару, языком прижал своё лицо к её междуножью и стал лизать что попадётся, постепенно выходя на клитор. Алла, казалось, была чем-то удивлена. Быть может, тем, что я промахнулся и на клитор не попал. Или тому, что попал, но слишком сильно его зализывал. Или, быть может, она испугалась небывалого наслаждения. Также, вполне возможно, Алла считала, что нужно сразу войти в неё хуем, а остальное, по-Лолитиному, является извращением? Что бы ни было, но Алла сделала отстраняющееся движение. Я же имел глупость прерваться и тоже отстраниться, чтобы взглянуть на неё. Это позволило Алле сразу сжать ноги, встать и быстро натянуть трусики – она явно была чем-то недовольна или испугана.

Дорис Дей замолчала, все звёзды уже попадали, и кассета крутилась, шлёпая болтающимся концом плёнки по какой-то выступающей части магнитофона. Я подошёл и вдавил в магнитофон кнопку «стоп». Звёзды окончательно потухли. Наступил мрак разлуки.

Пизда Аллы пахла божественно. И по вкусу была пищей богов – амброзией. Я чувствовал аромат, оставшийся на моём лице, который продолжал в отсутствие пизды приобщать меня к божественному. Алла решительно застегнула крючки на лифчике и пуговички на кофточке, а я, всё ещё ошеломлённый вкушённым волшебством, не мог, не смел удержать Аллу.

Мы поехали обратно на автобусе к метро. Прощаясь, Алла сказала, что встречается с кем-то из Политехнического института, кто его уже заканчивает (а я думал о том, что не успел кончить. А она – и подавно). Я-то был на первом курсе, и Алла, как мне казалось, давала понять, что встречается с взрослыми мужчинами и лишь ими интересуется. Я также успел узнать от Аллы, что она работает на близлежащем заводе обыкновенной рабочей. Домашнего телефона у неё не было. Я надеялся, что она мне позвонит.

Все последующие дни я мучился, вспоминая её красоту под звёзды, падавшие на меня и на Алабаму. Я уже не мог слышать эту песню без боли от происшедшей потери.

Я не выдержал и через несколько дней пошёл в отдел кадров завода, где работала Алла, и мне дали её домашний адрес. Для представительства я купил букет цветов. Поднялся по обшарпанной лестнице на пятый этаж часов в семь вечера, ужасаясь – вдруг Аллы нет дома? Но она оказалась дома и открыла мне дверь в задрипанном халатике, без косметики, но по-прежнему прекрасная. Увидев меня с цветами, Алла не смутилась, не обрадовалась, а спокойно приняла цветы. Она поблагодарила, извинилась, что не может меня пригласить, и сообщила, что через неделю уезжает работать на Байкал. Я не догадался тут же назначить свидание до её отъезда. Я подумал, что раз она уезжает, то всё кончено. Ведь с Аллой я настроился только на продолжительные отношения. Но почему-то я нашёлся ревниво спросить, едет ли она на Байкал со своим знакомым старшекурсником? Алла кивнула головой, попрощалась и закрыла передо мной дверь. Я вышел на улицу гнусно опустошённым. Больше я Аллу не видел, она мне не позвонила перед отъездом.