Что может быть лучше? - Михаил Армалинский Страница 32

Одна изобретательная женщина собрала волосы в «конский хвост» не на затылке, а на темечке, так что её волосы смотрелись как фонтанчик – она таким способом хотела оказаться не только более заметной для орла, но и более удобной для похищения.

Вскоре эта мода распространилась среди всех женщин. Какую бы причёску они ни носили на работе или дома, но перед выходом на улицу все собирали свои волосы в хвост на темечке. Некоторые женщины перевязывали волосы обыкновенной резинкой, другие прикрепляли к ней разные украшения – от цветов до драгоценностей. Предполагалось, что орёл должен лучше реагировать на блестящее. Но большинство считало это предрассудком, так как никакой закономерности в выборе женщин орлом не наблюдалось: ими бывали молодые и пожилые, красивые и дурнушки. Орёл любил всех, за исключением слишком толстых, да и то, наверно, потому, что у него не хватало сил для полёта с тяжёлым грузом. Заметив эту особенность, все полные женщины сели на диеты, хотя одна толстушка по секрету утверждала, что, когда она была в парке и вышла из рощицы на поляну, на неё упал с неба орёл, бросил её на землю и, никуда не унося, тут же обернулся в мужчину и овладел ею. Так что она даже не носила «конского хвоста», поскольку орёл бы им не заинтересовался из-за его бесполезности, но зато она избегала людных улиц, а слонялась по пустырям да прочим уединённым местам, призывая орла внутренним клёкотом желания. Однако о других подобных случаях было неизвестно, и потому женщины продолжали сбрасывать вес.

Что же делали мужчины в этом городе, чтобы защитить своих женщин (которые вовсе не желали защиты, но мужчины всегда уверены, что женщины в ней нуждаются)? Как всегда, мужчины сначала ничего не замечали. Орёл уносил женщин ненадолго и всегда возвращал невредимыми, и, кроме того, женщины, как обычно, находили убедительные объяснения для своего краткого отсутствия. Так что, когда мужчины спохватились, было уже поздно.

Вскоре от посетивших орлиное гнездо женщин стали рождаться орлицы. Не столько внешне, сколько по своему поведению. Правда, нос у них был крючковатый, и на лобке росли не волосы, а пух. Многим мужчинам это даже нравилось, но если мужчина не удовлетворял такую женщину, а это случалось почти всегда, мужчина не успевал опомниться от оргазма, как она выклёвывала ему член и яйца и проглатывала их не жуя. Вскоре настоящих мужчин в городе осталось лишь несколько сотен. Остальные с выклеванной промежностью смирились с жизнью прислужников при орлицах.

Обыкновенные женщины стали мало интересоваться мужчинами – их влёк орёл, который вошел во вкус и делал налёты на город раза по четыре в день. Некоторые женщины утверждали, что это разные орлы, но никогда не появлялось несколько орлов одновременно.

Каждая женщина толпы, ожидающая своей очереди, с завистью вглядывалась в небеса, видя, как в них парит её любимец и в его когтях зажаты волосы очередной счастливицы.

Некоторые женщины пытались задержаться в орлином гнезде, но орёл был беспощаден, хватал их за волосы, выволакивал из гнезда и доставлял обратно. Одна хитрая женщина, оказавшись в орлином гнезде, вытащила спрятанные ножницы и отрезала себе все волосы на голове, чтобы орлу не за что было её схватить. Орёл рассвирепел, бросил её на спину, вонзил в каждую грудь когти и принёс обратно в город, истекающую кровью, приземлив её на центральной площади в назидание другим.

Это кровавое событие послужило предлогом для возмущённых и ревнивых мужчин города начать готовить месть орлу. Однако месть произошла даже без их прямого вмешательства. Дело в том, что женщины-орлицы, рождавшиеся от союза орла с обыкновенными женщинами, росли со скоростью орлиных птенцов. Поэтому за несколько месяцев эти существа вырастали во взрослых женщин с орлиным носом и пухом на лобке. Но именно ими орёл пренебрегал, какие бы «конские хвосты» они ни сооружали у себя на головах.

По наущению мужчин такие женщины стали делать пластические операции по выправлению носа, а на лобке они выщипывали пух и наклеивали волосяной парик. Обыкновенных женщин мужчины перестали выпускать из дома, и на улицах города стали преобладать женщины-орлицы, сделавшие пластические операции. Несколько раз орла удалось провести, и он хватал своих дочерей за «конские хвосты», но, взмывая в небеса, видно, распознавал их и разжимал когти. Оказавшись в свободном падении, эти женщины, следуя зову своей орлиной крови, оборачивались орлицами, их руки превращались в крылья, и они улетали в неизвестном направлении. Но орёл обиделся, устрашился или разочаровался городом и перестал туда прилетать. Быть может, он выбрал другой город для своих налётов.

А женщины тем временем недоумевали и волновались из-за отсутствия орла. И хотя мужчина-орёл никогда не брал одну и ту же женщину себе в гнездо более одного раза, всякая женщина, однажды побывавшая там, не теряла надежды, что именно её орёл захочет взять ещё хотя бы раз.

Своим фланированием женщины, познавшие орла, лишь разжигали любопытство и желание в тех женщинах, что ещё только мечтали попасть к нему в когти. Те и другие напрасно задирали головы к небу в поисках стремительно увеличивающейся чёрной точки – она больше не появлялась.

Мужчины, в отличие от женщин, быстро поверили, что орёл исчез навсегда, и со злой ухмылкой смотрели на их торчащие «конские хвосты».

Женщина по имени Линн, которая мечтала об орле, решила не ждать его прилёта, а самой разыскать гнездо орла, забраться туда и поджидать орла обнажённой. Линн поехала за город, на берег леса, из которого прилетал орёл. Она не знала, где свито орлиное гнездо, но была уверена, что найдёт его.

Линн остановилась в отеле для любителей природы и решила сначала прогуляться по лесу. Она спросила у метрдотеля, велик ли лес, тот подтвердил, что велик, и вручил ей карту окрестных троп. Линн решила погулять часок и вернуться, чтобы отдохнуть перед началом систематических поисков. В лесу она намеревалась влезть на дерево и следить за летящим орлом и таким способом увидеть, где его гнездо.

Линн пошла по широкой тропе, было утро, и небо сквозь листву и иголки сияло синевой. Вокруг пели птицы, шуршали звери, скрипели деревья. Линн всю жизнь провела в городе и редко оказывалась в лесу – последний раз это было лет десять назад, когда муж взял её на романтическую прогулку. Все её впечатления от той прогулки сводились к ощущениям жёсткости земли и боли в ягодицах от муравьиных укусов. Теперь она была в лесу одна, и её захватила дикость природы.

Вскоре Линн заметила, что тропа превратилась в тропинку и то и дело грозит совсем исчезнуть. Линн вспомнила, что в пояснениях к карте было сказано, что некоторые тропинки могут временно теряться, а потом возникать вновь. Поэтому Линн не волновалась, когда под ногами оказался непротоптанный настил из иголок и листьев. Линн, привыкшая к цивилизации, утешала себя, что она скоро услышит шум проезжающих машин, выйдет на шоссе или где-то появится указатель, как в парках, что тропа такая-то находится слева или справа. Но ничего, кроме громкого торжества дикой лесной жизни, Линн не слыхала. Её вдруг охватил страх, что она не знает, куда идти, чтобы выйти из леса, она бросилась назад, где, как ей казалось, была тропинка, по которой она пришла сюда, но она бежала по лесу, а тропы не появлялось. Рядом мелькнул какой-то зверь и скрылся в кустах. Ей показалось, что это волк. Мысли закружились в голове у Линн, устрашая её ещё больше. Как ей выбраться из леса до наступления темноты? А если не получится, где и как провести ночь, чтобы на неё не напали дикие звери? Что ей есть и пить? И тут она вспомнила, что в маленьком рюкзачке за спиной у неё должно быть две сливы и бутылочка с минеральной водой. Трепещущими руками Линн стянула с себя рюкзачок и съела одну сливу. Воду она решила не трогать, хотя пить ей уже хотелось – это был неприкосновенный запас на крайний случай, решила она. Но в то же время она пыталась анализировать своё состояние – так вот что значит «паника». Нельзя позволять себе расслабиться. Нужно выбираться – или находить орла. Но как? Линн посмотрела на карту – на ней была обозначена река. Как далеко эта река от того места, где Линн находилась сейчас, и в какой стороне? Линн ещё раз огляделась вокруг себя, и ей показалось, что чуть подальше местность повышается. Она пошла в том направлении, и действительно, лес взбирался на холм. Вскоре Линн увидела сквозь деревья светящееся на солнце тело реки. Она подпрыгнула от радости и ещё лучше разглядела свою цель. Идя вдоль реки, можно было выйти к пристани, которая была обозначена на карте. Линн бросилась вниз к реке. Путь шёл через высокий кустарник, но Линн решила не сворачивать, чтобы не сбиться с направления, над ней сияло солнце, как ясный ориентир. Она продиралась сквозь кусты выше своего роста и убеждала себя, что движется в нужную сторону. Но в какой-то момент она засомневалась и решила, что если через час она не выйдет к реке, то нужно срочно возвращаться, чтобы успеть на холм до темноты – на холме ей представлялось более безопасно провести ночь.