Аптекарь, его сестра и ее любовник - Сандра Браун Страница 34

— Но эта прогулка по косогору чуть не добила меня, Лилли. Как же это удалось тебе?

— У меня только одно объяснение: это сверхъестественная сила вселилась в меня. — Увидев, что Тирни не среагировал на ее шутку, Лилли пояснила: — Когда ты лежал на дороге, а я металась вокруг тебя, бегала за одеялом, не знала, куда еще кидаться и что предпринять, мне показалось странным, почему я не чувствую прилива адреналина. Я слыхала, что так всегда и со всеми бывает в кризисных ситуациях.

— Может, у тебя был прилив адреналина, но ты просто не заметила.

— Очевидно, да. Ну, как бы там ни было, приступ может быть вызван перенапряжением и еще раздражителями типа пыли, плесени, загрязненного воздуха… Здесь ничего подобного нет, особенно в зимнее время. Зато есть стресс, — добавила Лилли. — Он может вызвать приступ. Когда Эми умерла, у меня часто бывали приступы. От плача. Постепенно они сошли на нет, но я должна избегать нервных и стрессовых состояний. — Она улыбнулась в надежде, что эта улыбка покажется ему безмятежной. — Все обойдется, я уверена. Ничего страшного не будет, если я пропущу несколько доз.

Тирни задумчиво посмотрел на нее, потом перевел взгляд на дверь.

— Я пойду к машине и заберу лекарства.

— Нет! — Лилли схватила его за рукав и вцепилась мертвой хваткой.

Не иметь под рукой лекарства, когда начнется приступ, было плохо само по себе, но остаться при этом в полном одиночестве было куда хуже.

Вскоре после смерти Эми у нее случился приступ ночью. Ее разбудил звук собственного свистящего дыхания, она начала откашливать мокроту. К тому моменту, как она вдохнула спасительное лекарство, ее дыхательные пути были почти полностью блокированы.

Этот эпизод так запомнился Лилли, потому что она была одна. В ту ночь Датч не вернулся домой. Он даже не позвонил, не предупредил, что задержится. Давно исчерпав запас неубедительных оправданий, он с некоторых пор понял, что проще вовсе не звонить, чем бормотать в трубку какие-нибудь лживые объяснения.

В конце концов Лилли перестала его ждать и пошла спать одна. Тогда она подумала, что, если бы не успела вовремя схватиться за ингалятор, для Датча это был бы превосходный урок. Так ему и надо! Пусть придет домой и увидит, что она задохнулась, пока он где-то развлекался с Другими женщинами.

Спохватившись, что она все еще держит Тирни за рукав, Лилли убрала руку.

— Ты не сможешь добраться до машины и вернуться обратно, ты просто рухнешь по дороге. Ты заблудишься, потеряешь сознание, замерзнешь, а я так и останусь без лекарств. Нам обоим будет только хуже.

Он тяжело вздохнул:

— Боюсь, что ты права. Я пойду, только если не будет другого выхода.

— Если до этого дойдет, прошу, не уходи, не предупредив меня. — Лилли устыдилась захлестнувших ее чувств но ей было необходимо объяснить все это ему хотя бы для того, чтобы он не считал ее неженкой или паникершей. — Я живу с астмой всю жизнь, но одна мысль о тяжелом приступе до сих пор приводит меня в ужас. Я не боюсь одиночества, пока со мной мой ингалятор на экстренный случай. Но его здесь нет. Мне не хотелось бы проснуться, задыхаясь, и обнаружить, что я здесь одна, Тирни. Обещай мне!

— Обещаю, — тихо и серьезно проговорил он.

В камине сместилось полено, выбросив в трубу сноп искр. Лилли отвернулась от Тирни, опустилась на колени перед камином и начала ворошить угли за металлической решеткой.

— Лилли?

— А? — она повернула голову. — Что?

— Что ты скажешь, если я предложу тебе лечь вместе?

* * *

Весь вечер Мэри-Ли Ритт отдыхала.

Хотя это не было объявлено официально, она знала — завтра занятий в школе не будет. Даже если бы автобусы могли ходить по маршрутам, это было исключено, школьному округу пришлось бы дорого заплатить за обогрев школьных зданий при такой низкой температуре.

Тем не менее школьный комендант взял себе за правило извещать всех об отмене занятий лишь в самый последний момент, обычно уже утром, за час до первого звонка. Как любой незначительный начальник, он любил показывать свою власть и получал какое-то мелочное удовольствие, не давая людям поспать подольше.

Вместо того чтобы проверять тетради, хотя это было ее обычное занятие по вечерам, Мэри-Ли включила одну из видеокассет, взятых в аптеке. Героиня фильма оказалась пустышкой, герой — хамом и грубияном, лишенным каких-либо достоинств, искупающих недостатки. Единственным положительным моментом была подлинная, киношная влюбленность, ощущавшаяся на экране между красивыми молодыми актерами. Да еще песня в исполнении Стинга. Так стоит ли придираться к дырам в сюжете и спотыкающемуся диалогу? Да, это не психологический фильм, но это было веселое кино, помогающее отвлечься. Мэри-Ли получила удовольствие.

Потом она обошла весь дом, проверяя, всюду ли погашен свет и все ли двери заперты. Заглянув в коридор, где были спальни, она заметила, что под дверью Уильяма не пробивается полоска света. Должно быть, он давно уже в постели, подумала Мэри-Ли. Он всегда рано ложился и рано вставал.

Она зашла в свою спальню и закрыла дверь, но свет зажигать не стала. Уличный фонарь наискосок от дома давал достаточно света, пробивавшегося сквозь штору, чтобы можно было ориентироваться в комнате. Мэри-Ли убрала с кровати декоративные подушки, откинула пуховое стеганое одеяло. Потом она прошла в ванную и начала раздеваться.

Она не торопилась, медленно снимала каждую вещь, складывала ее и только потом принималась за следующую. Все ее тело покрылось гусиной кожей, но она все равно не стала спешить.

Оставшись голой, она сняла резинку, стягивающую волосы в конский хвост, тряхнула головой и провела пальцами, как гребешком, по прядям пшеничного цвета, которыми втайне гордилась. Ей нравилось ощущать мягкое, чуть щекочущее прикосновение волос к обнаженным плечам.

Ее ночная рубашка висела на крючке на двери. Мэри-Ли надела ее. Рубашка была коротенькая не по сезону, но ей нравилось шелковое, богато украшенное кружевами белье, и она носила его круглый год. Ежась от холода, она прошла в спальню.

Она уже забиралась в постель, когда он одной рукой схватил ее за талию, а другой зажал ей рот. Она попыталась кричать и выгнула спину в попытке вырваться.

— Тсс! — прошипел он ей прямо в ухо. — Замри, а не то мне придется сделать тебе больно.

Мэри-Ли перестала вырываться.

— Вот так-то лучше, — прошептал он. — Твой брат спит?

— М-м-м…

Он еще сильнее стиснул ее талию и крепко прижал к своей груди. Его горячее влажное дыхание щекотало ей ухо и шею.

— Я спросил: твой брат спит? Она помедлила, но потом кивнула.

— Хорошо. Просто отлично. Делай, как я говорю, и тебе не будет больно. Поняла?

Ее сердце отчаянно колотилось, но она поспешно кивнула.