Мадам - Антоний Либера Страница 34

— Ah, bon, c'est да… — вздохнул я, как бы с огромным трудом припоминая собственные слова и одновременно удивляясь, что она именно так их восприняла («Ах, так вот о чем идет речь! Право, не стоит обращать внимания!»).

— Ce ne sont pas de traits [62]поэтического дара? — она продолжала иронизировать.

— Возможно, — ответил я. — Хотя мне они кажутся слишком недостаточными. Во всяком случае, — и тут мне в голову пришла удачная формулировка, — si je vous ai blessée, pardonnez-le-moi c'était sans intention [63].

— Blessé?! — ее ответ последовал незамедлительно. — Tu voulais dire «offensée»… [64]

— Est ce qu'une offense n'est pas une blessure? [65]

— Mais finis-en avec ces subtilités [66], — с раздражением сказала она, — и говори, что хотел сказать.

— Я хотел задать один вопрос автору сочинения.

— Ну, задавай, s'il te plaît, только по теме, — она не давала мне ни мгновения передышки.

— Je ferai de mon mieux [67], — ответил я с холодной вежливостью, после чего обратился к Агнешке Вонсик: — Как ты понимаешь латинское изречение, которое использовала как эпиграф для своего сочинения?

— D'accord, ça peut aller [68]. — Мадам признала мой вопрос обоснованным и подключила Агнешку: — Пожалуйста, объясни ему.

— Par les aspirations… par les espérances aux étoiles [69], — без запинки продекламировала Агнешка, поднимаясь с места.

— Bon, — как обычно оценила ее ответ Мадам и повернулась ко мне: — Ну, ты доволен?

— Qui, сç confirme bien [70], — иронично заметил я, — правильность моих предположений, — и собрался уже сесть на место.

— Attends! [71]— остановила она меня. — Что ты хочешь этим сказать? Какие у тебя там предположения?

— Она просто не знает, что значит это изречение. «Aspera» не переводится с латыни как «стремление» et encore moins «espérances», mais… [72]— я вдруг запнулся, будто не мог вспомнить, как по-французски будет слово «тернии».

— Mais quoi? [73]— спросила она с притворным участием, за которым явно проглядывала насмешка, что в решающий момент у меня не хватило слов. Причем сказано это было так, что я несколько растерялся и уже не совсем понимал, притворяюсь ли, что не знаю, как это будет по-французски, или действительно не знаю.

— Э-э-э… — я никак не мог выбраться из черной дыры памяти, — alors… се qui nous blesse parfois [74].

— Tu veux dire «offense»?.. [75]— она делала вид, что пытается мне помочь.

— К чему эта ирония? — отбил я ее удар. — Les roses en ont… les roses… quand elles sont mûres et belles… [76]

— Ah, tu veux dire «épines»! [77]— в уголках губ затаилась насмешка.

— Да, да! Именно так! — примирительно сказал я. — Мне хотелось перевести слово «колючки» или «шипы», но я чувствовал, что это не то.

— Что скажешь ты, Агнешка? — Мадам опять обратилась к бледной Вонсике.

— Oh, je ne sais pas encore [78], — холодно отозвалась первая ученица, не обращая на меня ни малейшего внимания, — сначала я должна проверить по словарю.

— Се n'est pas nécessaire [79], — напомнил я ей о собственном существовании, — это каждый ребенок знает. А впрочем, — вдохновение меня не оставляло, — пусть подтвердит пани учительница. Уж кому-кому, а пани учительнице ты, надеюсь, доверяешь…

«Ну, что ты на это скажешь?» — я мысленно потирал руки, глядя прямо в черные глаза Мадам. Уж теперь-то пани не выкрутится.

Однако ей это удалось — хотя и не самым удачным образом.

— D'accord, — сказала она мне, придав голосу интонации условного наклонения, — ты, скажем так, прав. «Aspera» значит «тернии», а не «стремление». Но какое это имеет значение для данного сочинения?

— Oh, tout a fait essentielle! [80]— возмутился я. — Если «aspera» означает «тернии», то имеются в виду препятствия, тяжкий труд, неудачи. А разве о чем-нибудь таком говорится в этом сочинении? — драматическим тоном вопрошал я, стараясь не называть имени невзрачной первой ученицы. — Ничего! Ни единого слова! Наоборот! Приведенные примеры — это какая-то цепь сплошных успехов и побед.

Боковым зрением я заметил, что Рожек Гольтц, спрятав руки под парту, беззвучно мне аплодирует. Не поворачиваясь в его сторону, я незаметно кивнул, дав ему понять, что заметил и оценил его участие, и — будто под действием допинга — продолжат:

— Quand j'ai entendu cette phrase dans le litre [81], to надеялся услышать хотя бы упоминание о процессе Коперника, на котором был вынесен приговор его системе; я надеялся услышать о какой-нибудь авиакатастрофе или хотя бы об Икаре, этом символе опасности, которая поджидает человека, покоряющего небо. Но о чем я говорю! Если она не знает, что значит «aspera», то что она может знать об Икаре!