Обращение в слух - Антон Понизовский Страница 35

Уехали. Ну, а потом жизнь пошла так, что тётка была очень… ну, в общем, жестокая, жёсткая: любила сама погулять, отдохнуть для себя… А Валя детей двоих ей воспитала. Но домой она побоялась сказать, что ей плохо жилося там: никогда не сказала.

И случился вот такой случай. На краю улицы жила женщина пенсионного возраста. К ней приехала сноха с-под Москвы, отсюда, с Успенского. Приехала и говорит: «Вот, у меня сестра, её сын разошёлся с женой, и мы хотели бы найти хорошую девочку. А то чего, — говорит, — Витька-то наш болтается сюда-туда…» А она ей говорит, эта пожилая женщина: «Так у нас здесь по улице живёт семья — там такая девочка замечательная. Съездили бы посмотрели — понравится, так и забрали бы».

Но мы этого ничего не знали, конечно.

И перед Новым годом эта Валя, сестра, как раз приехала к нам. К родителям на Новый год.

Тридцать первого декабря прибегают к нам с фермы — телефонов в домах же не было: позвонили на ферму, сказали, чтоб Валя срочно вернулася в Купинск. Чего такое, не знаем. Она поехала.

Вышла с поезда — её встречают: «Здрасьте-здрасьте. А мы вот приехали познакомиться с тобой. Вот молодой человек, знакомьтесь — это Витя».

Она: «Я Валя…»

Прям возле поезда, прям у перрона!

Пришли домой, стол накрытый стоит. Ну, и Витькина мать или тётка ей говорит: «Нам сказали, что ты хорошая девочка, и не хочешь ли ты выйти замуж?»

Да, вот так, в первый вечер!

Она говорит: «Как так вы приехали „замуж“, я ничего не знаю, и не имею я никакого понятия…»

Они: «Мы приехали за тобой».

Она говорит: «Ну, вы приехали, хорошо, но у меня, во-первых, есть родители, и тётка есть, у которой я живу и детей воспитываю…»

А мы-то в деревне у себя сидим ничего не знаем. Второго января — я помню как сейчас: вытащили банки трёхлитровые — мыть банки, чтобы к лету готовиться, консервацию делать: огурцы, помидоры… Такая гора банок, вдруг дверь открывается — женщина во-от с такыми г’рудями и с песцами на плечах… У нас глаза на лоб. И ещё тётенька зашла — во-от такая тоже:

«Здрасьте-здрасьте».

«Вы кто?»

«Мы вот приехали — и Валентину Тарасовну с собой привезли».

«Валь, кто это такие?»

«Да вот, приехали познакомить…»

Она потом мне созналась. Ни любви у них не было… ну какое там, за один день? Ни отношений никаких, ничего — это ж просто вот человек с поезда вышел: «Здрасьте-здрасьте, давай поженимся». Тем более он старше от неё на восемь лет.

Она мне говорит: «Я подумала посидела, подумала… и я сказала „да“».

Я говорю: «Валь, зачем?!»

«Я подумала, — говорит, — ну вот, я воспитываю чужих детей… Чем чужих-то воспитывать, так уж лучше своих».

И они тоже за эти дни её обработали: мол, поедешь в Москву… А что он женат был, не сказали. Он же был женат, Витя-то, и развёлся. Они втихую от нас это скрыли.

Отец… отец всё-таки её любил очень сильно. Он сказал: «Если она согласна, то я не против. Но всё равно должны посидеть родные и близкие, погулять». И сказал: «Свадьбу сыграем здесь, какую мы можем».

Не вечерок, а была свадьба днём: но без платья и без фаты, потому что не было же никакой подготовленности. Приданое всё собрали, какое чего было, и они десятого января уехали уже в Москву.

Ну и вот так она стала жить, прижила двух детей.

Свекровь у неё работала в Горках-десять директором магазина. Жила хорошо, зажиточно, имела деньги. Внучку очень любила. Как заработная плата — она ехала в ресторан с ребёнком, кормила её чёрной икрой, красной икрой, бутербродами… Бабушка с внучкой. Кормила всем-всем на свете: и мороженое, и на карусели, и посвящала ей целый день. Это было действительно так.

Но моя сестра была рабыня-изаура настоящая. К чему её допускали? Свекровь взяла в магазин сначала уборщицей — помыла полы, убралася; потом: у тебя дети? Иди к детям, как говорится. И вот она убиралась, стирала, работала, а счастья и, как сказать, мужской ласки — она не видела.

Родила второго ребёнка… Но ведь ребёнка родить — это же не говорит о том, что счастлив человек. Вот я имею ребёнка — и я не знаю, что такое любовь, прожив свои годы.

Замуж я выходила не по любви. Я свекрови понравилась как хозяйка, как умелые руки. Я работала в столовой, в депо. Работала поваром. А она убирала столы. Ну, кухонной рабочей. И, как я деловая и всё умею, она меня пригласила к себе домой — помочь порубить ей капусту. Я приехала — познакомилися с её сыном. И вот с этого момента завязалося у нас с её сыном, как говорится… ну, отношения…

То есть всё-таки вы влюбились?

Нет! Нет! Это просто была обычная жизнь двух людей — не влюблённых. С ноября месяца я у них стала жить — ноябрь и декабрь. Но замуж он мне не предлагал.

А свекровь в январе, в первых числах где-то уже, говорит: «Неудобно, — мол, — от соседей. Сходите подайте заявление. Ну, для приличия. Чтобы не было этих всех разговоров…»

Мы подали заявление.

Вы говорите «обычная жизнь двух людей». Вы имеете в виду, вы не были расписаны, но жили как муж с женой?

Что вы! Что вы! Да мы не знали этого ничего! Я жила у них в доме. Я замуж-то выходила — думала, что поцелуешься, и дети будут…

Вы два месяца жили у будущего мужа и считали, что поцелуетесь — дети будут?

Да, это было так.

Сколько вам было лет?

Мне было двадцать.

Два месяца жили вместе — не целовались?

Целовались.

И всё?

Всё! (смеётся)

Два месяца?

Да, два месяца. Это уже произошло всё пото-ом… У нас разговоров даже об этом не было! Мы что вы, мы представления не имели!.. Ходили с ребятами, в школе ещё, приходили, садилися на скамейки, гитара играла, дружили… Но чтоб кто-нибудь когда-нибудь подумал о том, чтобы это было в постели? Вы что!..

Но, правда, меня хотел один молодой человек изнасиловать. Это было. Но я ему не поддалася. Хотя он был старше от меня на три или четыре года… он сорок… какого же… Сорок седьмого?.. Тогда на пять. На пять лет.

Мне было восемнадцать лет, а ему, получается, двадцать три…

Вы всё это помните?

Я каждый год помню. Каждое число. Каждое всё. Потому что жизнь была такая, что она откладывала свои нехорошие отпечатки.

Он был с другой деревни. Приехал на велосипеде, говорит: «Галь, пойдём сегодня в кино». А обратно — всегда ходили ребята с девчонками по дороге. А в этот раз он сменил маршрут — и там такая посадочка небольшая.