Лесной замок - Норман Мейлер Страница 37

Кларе это помогло принять единственно правильное решение. Взяв малыша на руки, она вышла из-за стола. Тут же поднялся и величаво удалился Алоис. Анжела с Адольфом собрали грязную посуду в кухонную раковину, а вот Алоис-младший продолжал сидеть за столом в молчании, таком вызывающем и даже грозном, словно подростку удалось превратить отцовский приказ в нечто вроде добровольно принятого обета.

Эту ночь Алоис-старший проворочался без сна, а на следующий день прервал труды задолго до заката. Впервые за довольно продолжительное время он отправился в единственную на всю округу пивную. Располагалась она в Фишльхаме, за пару километров от фермы.

Перед походом в пивную он колебался. Местное общество едва ли придется ему по вкусу: оно наверняка не чета собутыльникам, оставшимся в Линце. Кроме того, он достаточно хорошо знал здешних крестьян, чтобы не рассчитывать на теплый прием. Ему казалось, будто он уже слышит, как они будут перешептываться у него за спиной. «Мужик, корчащий из себя миллионера», — скажут они.

Или, может быть, прямо противоположное: «Богатый бездельник, которому захотелось поиграть в мужика».

В январе, впервые приехав посмотреть на ферму, которую намеревался купить, Алоис нанес несколько визитов будущим соседям и задал им кое-какие вопросы. Они с ним не откровенничали. Другого он, впрочем, и не ждал. Ферму он мог и не купить, а вот дурными отзывами о ней, услышанными от соседей, с ее нынешним хозяином поделился бы непременно. Так что Алоису рассказывали только хорошее: землица добрая, скота немного, зато кур как грязи, свинья-рекордистка, плодовый сад, ну и, разумеется, орех — это, считай, пусть и раз в году, легкие деньги.

Алоис не снизошел до того, чтобы принять эти отзывы на веру. Равно как и до того, чтобы не поверить им. Ему понравилась ферма, ему захотелось заполучить ее. Он прекрасно понимал, что какой-то подвох тут имеется, и подвох тут, конечно же, имелся. Начать с того, что у прекрасной дойной коровы, как ее расписали, тут же обнаружились проблемы с выменем.

С этим он и пришел в фишльхамскую пивную. Тут уж ничего не поделаешь. Ему надо было расспросить об окрестных ветеринарах и, воспользовавшись болезнью скотины как поводом, разузнать кое о чем другом. Да и себя показать, чтобы его не считали удалившимся на покой городским идиотом. Так что он внимательно выслушал все, что ему настороженно поведали о ветеринарах, не услышал ни одного отзыва, на который мог бы всецело положиться, и перевел разговор на свою землю.

Услышав, что Алоис высадил картофель, крестьяне неловко переглянулись. И тут же дали ему понять, что куда предпочтительнее была бы свекла.

«Я так и планирую отвести под свеклу акр. Но не на первый год. Нельзя же все сразу».

Они покивали. Земля и работа. Да. Самая древняя парочка на всем белом свете. За двумя зайцами погонишься…

Народ в пивной собрался необщительный. Алоису пришлось битый час разглядывать голые бревенчатые стены и ерзать на грубой скамье (из нее, как назло, торчал сучок), прежде чем один из собеседников, объясняясь более чем туманно, «обмолвился», что на земле, в которую Алоис посадил картошку, можно выращивать только свеклу. Потому что в прошлом году там сеяли пшеницу. Тут они заговорили о различных сортах пшеницы, употребляя совершенно незнакомые ему термины, и понял он лишь одно: речь идет не только о прошлом годе, но и двух предшествующих. Как знать, не истощена ли почва. Этого они, правда, не сказали; они попыхивали трубками, они пили пиво, и вид у них при этом был невыразимо унылый. Хуже всего было, однако, то, что, как он понял, огорчали их не его неизбежные убытки, а то, что земле пришлось претерпеть надругательство от простофили богача, возомнившего себя земледельцем.

В пивной скверно пахло, вернее, запахло. Алоис так и не смог определить, что это за смрад смешивается с пивным духом и откуда идет. Скисшее молоко? Подсохший навоз? Куча компоста прямо за дверью?.. Сильнее всего ему не нравилось то, что здесь категорически не пахло крепким алкоголем, да и за столами не было никого хоть сколько-нибудь под мухой.

И все же вечер не прошел впустую. Алоис услышат имя пчеловода, живущего в Хафельде. Да и прогулка на обратном пути выдалась довольно приятной. Августовская луна, большая и круглая, как апельсин, сияла в небе. Наконец-то Алоиса «догнало» и выпитое пиво. Должно быть, нынче вечером все эти кварты он опроки-дыват себе в глотку только затем, чтобы захмелеть по дороге домой. На обочине он с удовольствием и не спеша помочился.

На следующее утро он, однако же, опять впал в уныние. Неудача с тремя акрами под картошку будет теперь преследовать его еще долго. Должно быть, он не соберет и половины урожая, на который рассчитывал изначально. Вчерашние собутыльники (которые теперь для него смердели тою же не пойми какой дрянью, что и вся пивная) были правы. Три года под пшеницей истощили землю. Он понимал это, извлекая из почвы то там, то здесь откровенно невзрачные клубни. К тому же у него начало покалывать в боку. И вроде бы учащенно забилось сердце. Ему показалось, будто оно ни с того ни с сего принялось рваться в мозг… Да и голова тут же разболелась.

Решив тем не менее выкопать из земли урожай (каким бы жалким тот ни оказался) и продать его на рынке в Фишльхаме, он в конце концов нанял на целую неделю батрака — туповатого парня, проку от которого было не больше, чем от Алоиса-младшего. И кстати об Алоисе — как знать, не вырастет ли он самым настоящим преступником? Такому прямая дорога в какой-нибудь Иностранный легион… Мрачные мысли, но не лишенные известной отрады… В молодости из самого Алоиса мог бы получиться превосходный солдат, готовый выполнить любой приказ… Или его опасения напрасны? В этом мальчике было нечто дикое — куда более дикое, чем в самом Алоисе. Не потому ли каждый их разговор кажется теперь обменом словесными ударами на поле брани перед смертельной схваткой?

Батрак был туповат, но это не помешало ему воровать картошку. Правда, Алоису даже не удалось доказать, что кража имела место. Неважно почувствовав себя однажды за полдень, он послал батрака на рынок, и тот принес оттуда меньше денег, чем следовало бы. Отщипнул чуток себе. Вне всякого сомнения.

Затем заболела и подохла рекордистка. Анжела была безутешна. Алоис и не предполагал, что двенадцатилетняя девочка способна на такие долгие и бурные рыдания.

Началось все с того, что огромная красавица свинья стала чересчур раздражительной. Причем дела шли все хуже и хуже день ото дня. Анжела так разволновалась, что Алоису пришлось, поступившись собственной гордостью, обратиться за советом к трем ближайшим соседям. И как раз тут ему поневоле вспомнилось деревенское правило, преподанное старым Непомуком. Когда речь идет о сельском хозяйстве, нельзя придерживаться никаких рекомендаций, особенно если тебе пришлось столкнуться с внезапной напастью. Даже лучшие друзья посоветуют разное… И, конечно же, так оно и вышло. У каждого из крестьян, к которым он обратился, нашлись собственные мысли о том, как лечить свинью. Ну, конечно же.

Трое соседей последовательно предложили рвотное, бандаж и слабительное. Все трое ошиблись. Свинья начала задыхаться, истекла кровью и сдохла. Все трое предполагали, что хворь может обитать лишь в желудке или в кишечнике. Да и чему еще болеть у свиньи? У свиней ведь не бывает чахотки, не правда ли? Особенно у таких жирных. Может быть, все же что-то другое. Даже ветеринар, которого позвали, когда Роза уже подохла, пробормотал нечто невразумительное. Наверное, легкие, но он бы за это не поручился.