Две тайны аптекаря - Ирина Трофимова Страница 38

— И что же тогда это значит? Знак судьбы, который говорит, чтобы ты немедленно ехала к своему фармацевту?

— Что он подбирается ближе! Тот, кто меня пугает. Он был у меня в доме! Он всё время где-то рядом! Марта, мне страшно!

— Хорошо, я приеду, — только и сказала она.

Я положила трубку и еще раз посмотрела на фотографии. И мне стало совсем плохо. Их не только поменяли местами. Среди них появилась одна новая.

Господину Лунцу срочно требовалась копия. Но случай был не рядовой, и риск слишком высокий. Он искал копировальщика высшего уровня, который к тому же мог бы гарантировать защиту от утечки информации. Два эти критерия поднимали цену копии до заоблачных высот. Лунцу пришлось начать активные поиски, задействовав обширные связи в самых разных сферах, и ему уже было безразлично, что это могло повредить его безупречной репутации. Оценщики, перекупщики, коллеги-музейщики и эксперты аукционных домов сходились в одном: единственным человеком, способным помочь господину Лунцу, была загадочная жена Сержа Кислого, которую никто толком не знал, но все слышали о ее невиданном таланте и еще более невиданных гонорарах.

Уже на следующий день директор музея изящных искусств снова шел по бесконечным коридорам квартиры, порог которой он когда-то поклялся не переступать. Кислый насторожился и поначалу долго упорствовал, говорил, что жена не имеет никакого отношения к занятиям живописью вообще и к копированию в частности, хотя не далее как в прошлый раз сам рекламировал ее услуги, потом стал напирать на то, что она примерно на полгода укатила заграницу, но в конце концов сдался. Он пообещал поговорить с женой, убедить ее в чрезвычайной важности заказа и перезвонить господину Лунцу, как только что-нибудь узнает. Весь день директор музея не выпускал из рук телефон, но как назло все звонки были именно от тех людей, которых Лунцу хотелось слышать меньше всего. Шклярский выдумывал всё новые способы довести его до нервного срыва и сильно преуспел в этом занятии. К своему ужасу, Лунц всё больше убеждался в том, что слежка за ним установлена давно, а информацию Шклярскому доносил кто-то из своих, из тех, кто не просто работал в музее, а был у господина Лунца на полном доверии и допускался совсем близко. От этой мысли ему становилось еще хуже. Волшебная страна мечтаний растворялась в воздухе. Вместо нее образовывались провалы и катакомбы. Он срывался на подчиненных и с трудом выдерживал важные официальные встречи. Менее официальные он отменял без объяснения причин. Прошло два дня, а директору музея изящных искусств казалось, что он провалился в какую-то временную яму, из которой нет выхода, а время тянется бесконечно и проходит впустую куда-то мимо него.

Когда Кислый, наконец, позвонил, господин Лунц был готов сорваться с места и немедленно бежать, куда ему укажут, дабы только быть спасенным его загадочной супругой. Кислый, однако, остудил его пыл и сказал, что бежать никуда не требуется, поскольку его жена как раз сейчас дожидается господина Лунца в приемной. Директор музея изящных искусств вылетел в собственную приемную стремительной молнией и обнаружил там Артемиду, монументально восседавшую на своем месте между доспехами и дикобразом.

— Где?! — рявкнул директор музея, потому что был уже не в состоянии построить более сложную фразу.

— Бумаги на подпись? — встрепенулась Артемида. — Сейчас же будут, я их вам принесу. Сварить вам кофе, господин Лунц?

— Где она?! — господин Лунц был готов взорваться. — Тут должна быть женщина! Ко мне должны были прийти! Посетительница! Тут никого не было?

Артемида опешила от такого напора.

— Простите, господин Лунц… Здесь действительно была одна…

— Где?! — завопил Лунц не своим голосом.

— Но… — Артемида совершенно не понимала, что такого срочного могло случиться. — Но она пришла не в часы приема и без предварительной записи, поэтому я сказала, что вы не примете ее, и попросила уйти. Разумеется, я сказала ей, что она может записаться на другой день, когда у вас будет прием посетителей…

— Как вы посмели? — окончательно потерял самообладание господин Лунц. — Кто дал вам право своевольничать?!

— Но в мои обязанности входит создавать для вас комфортные рабочие условия, и если бы я пускала к вам всех подряд…

— Где она?! — господин Лунц ухватился обеими руками за стол Артемиды и угрожающе склонился над своей верной секретаршей.

— Вышла пару минут назад, — выдавила перепуганная Артемида.

Господин Лунц выскочил из приемной, как теннисный мяч, и поскакал вниз по лестнице с его же прытью. Уже в самом низу, на пути к гардеробу он нагнал высокую девушку в длинной мешковатой юбке, из-под которой выглядывали грубые ботинки малинового цвета. Директор музея не знал, как обратиться к ней, поэтому выдохнул первое, что пришло в голову:

— Кислая? То есть… простите! Вы — госпожа Кислая?

Девушка обернулась и покачала головой.

— Я не Кислая, — сказала она, и у господина Лунца чуть не остановилось сердце. — Я Луговская. Кислый — это мой муж, — добавила она через пару секунд, и сердце директора музея опять заработало.

Бережно придерживая жену Сержа под локоть, он проводил ее до своей приемной, ежеминутно улыбаясь и предупредительно открывая перед ней двери. Испепелив Артемиду взглядом, он потребовал немедленно принести в кабинет два кофе и скрылся за двойными дверями со своей спутницей.

— Мне бы не очень хотелось обсуждать этот вопрос тут, на работе, — осторожно начал Лунц, плотно прикрыв за собой дверь.

— Ничего страшного, — отозвалась Луговская.

Она села на самый крайний стул за большим овальным столом в директорском кабинете, говорила тихим, но уверенным голосом и почти не поднимала глаз. Она была очень красивая, и это сильно диссонировало с ее нелепой одеждой.

— Дело в том, что я очень боюсь утечки информации, — продолжил Лунц.

— Не нужно бояться. Полагаю, копия необходима музею исключительно в просветительских целях.

— Да-да, именно так… — Лунц несколько опешил: его визави, по всей видимости, не впервые вела подобные беседы.

— И для меня крайне важно качество.

— Это я поняла, иначе бы вы не стали разыскивать именно меня.

Лунц снова удивился. В ней чувствовался железный стержень.

— Но вы же знаете, о каком именно художнике идет речь? Ваш супруг рассказал вам, какую именно работу мне нужно скопировать? Этот мастер очень непрост.

— Я знаю. — Она провела пальцем по зеленому сукну на столе. — Вы можете не волноваться, я сделаю. Я его уже делала. Никто ничего не заметит. Никогда. Я лучшая. — Она говорила короткими предложениями с довольно долгими паузами. — Мне нужно знать сумму и условия.

Господин Лунц понял, что удивляться бесполезно, она была странная, но он стал привыкать к ее манере. И еще ему показалось, что он уже где-то видел эту женщину раньше.