Черное солнце - Юрий Луговской Страница 38

Он понял, что оперировали они боевика, которого привезли такие же, как этот с автоматом, проникли незаметно в госпиталь, парализовали охрану. Когда операция была закончена, Дима сказал:

— Ему нужен покой. Он должен оставаться под наблюдением врача. По крайней мере дня три.

— Значит, ты поедешь с нами, — сказал один из боевиков.

— Это исключено, — помотал головой Дима. — У меня тут больные, беспрерывные операции. Вы можете спокойно его оставить, мы за ним присмотрим, и ему ничего не будет.

— Не рассказывай сказки. Сам знаешь, что это невозможно. Пошли.

Дима стоял не двигаясь.

— Мы знаем тебя, доктор, хорошо знаем. Тебя уважает весь наш народ. Ни один волос не упадет с твоей головы. Мы даем слово. Твои коллеги могут не волноваться, — он посмотрел на Самвела и Таню. — Ты погостишь у нас ровно три дня или сколько понадобится, чтобы вылечить нашего командира, и мы доставим тебя обратно. Никакого выкупа, мы не бандиты, мы воины. Иначе мы положим здесь всех, оставив в живых только тебя, а тебя все равно заберем, жизнь мы тебе сохраним, учитывая, что ты сделал для нашего народа, но всех остальных убьем. Ты хочешь этого?

— Нет, я этого не хочу, — спокойно сказал Дима.

— Значит, едем?

— Значит, едем, — кивнул головой Дима и посмотрел на Таню.

— Дмитрий Андреевич… — Таня смотрела на него, из глаз текли слезы. Она хотела что-то сказать, но волнение не позволило ей.

— Не волнуйся, девушка, ничего с твоим доктором не будет. Мы тоже его любим. Он спас нашего командира. Будет доставлен в целости и сохранности.

И чеченец сделал знак боевику, который держал на мушке охранника.

— Теперь внимание. Если мы увидим хоть одно движение, которое нам не понравится, мы начнем стрелять, сразу же, хоть нам и не хочется этого делать в больнице. Ясно?

Все молчали.

— Ясно? — еще раз повторил вопрос боевик.

— Да, конечно, — вздохнул Дима и обвел взглядом Самвела, Таню и охранника. Его взгляд выразительно требовал: делайте, как он говорит.

— Ясно, — сказал Самвел. Таня с охранником кивнули.

— Вот и хорошо. Возьмите командира на носилки. — Он показал автоматом на Самвела и охранника. Самвел взял носилки, которые были заранее приготовлены по требованию боевика, и взглядом пригласил охранника помочь ему. Они аккуратно переложили раненого чеченца на носилки и понесли к выходу. Их сопровождали Таня, два боевика и Дима.

Стемнело. Командира погрузили в джип на заднее сиденье.

— Пока мы будем отъезжать, я буду держать вашего доктора на мушке. Если за нами последует погоня, вы его больше не увидите, он будет лечить только наших раненых, — сказал боевик, продолжая держать на мушке всех троих: Таню, охранника и Самвела. И передайте своему командованию, чтобы не суетилось. Чтобы не искали нас и не устраивали никаких облав. Я сказал: скоро вернем, значит, так и будет. Все. Садись, доктор, назад, рядом с командиром.

Дима залез в машину. Проверил, удобно ли расположен раненый.

— Все нормально? Болей нет? — спросил он.

— Нет, все хорошо, спасибо, доктор.

Когда они выезжали с территории, Дима с удивлением отметил, что охраны не было. Странно, что он даже не подумал о причине ее отсутствия, когда возвращался, и только сейчас понял.

Рядом с Димой сел чеченец, который следил за охранником. Он достал из кармана черную повязку.

— Извините, доктор, но я должен завязать вам глаза, — сказал боевик.

Дима кивнул. Он не сопротивлялся. Все их действия были логичными. Оставить своего командира они не могли — он тут же стал бы достоянием нашей армии. Дорогу от врача они должны были скрыть, чтобы он потом не рассказал о ней, о том, где находится лагерь боевиков. Все логично. Значит, точно его не убьют. Но что будет дальше? Легкая тревога, не больше, тревога неизвестности. Больше ни о чем Дима не беспокоился. Самое страшное, что может быть, — наша армия пойдет его отбивать (во что, впрочем, верилось с трудом), и в перестрелке он погибнет. Умереть от рук российских солдат ему не хотелось, тем более что один раз он уже с трудом избежал такой смерти.

Боевики о чем-то переговаривались по рации на чеченском языке, но Дима услышал слово «доктор» и понял, что речь шла и о нем тоже. Командир лежал неподалеку от него. Один раз, когда он пошатнулся от резкого виража машины, командир положил руку ему на колено и похлопал. После такого жеста, конечно, расстрелять его не могли. Свой среди чужих, подумал Дима, как бы ему не стать теперь чужим среди своих после этого странного плена.

Дима чувствовал, что машина поднимается высоко в горы. Понятно, в лагерь. Интересно, обратно я пешком пойду или тоже на такси доставят? Как там Самвел без меня справляться будет, с тревогой подумал Дима. Такой поток больных. Вся надежда, что продержат недолго.

«Газик» остановился.

— Выходи, доктор, — услышал Дима. — Повязку можешь снять.

Дима снял черную повязку, вылез из джипа. Было совсем темно. Можно глаза было и не завязывать, все равно бы не понял, куда едем, подумал Дима.

Он был высоко в горах, на плато. Здесь прохладней, чем внизу, воздух холодный, чистый, бодрит. Шалаш, похожий на домик пастуха. В нем горит огонь, наверное, свеча или керосиновая лампа. Неподалеку две брезентовые, довольно большие палатки. В такой может жить человек десять, отметил Дима. Из домика на сигнал джипа выбежали двое мужчин — один среднего возраста, рыжий, но как и все остальные с усами и бородой, другой совсем молодой — и подбежали к машине. На Диму никакого внимания не обратили. За командиром, понял доктор. На носилках вынесли своего вожака. Отнесли в шалаш. Те, что были в машине, скрылись в домике. Джип сразу куда-то уехал, в нем, кроме водителя, никого не было. Потом молодой вышел и позвал Диму: заходи.

Письменный стол, какие были в советские времена в школах, стул. На столе спутниковый телефон и рация. Те двое, что были в машине, и рыжий сидели на полу, на ковре. Жестом рыжий — он здесь после командира старший, понял Дима, — пригласил его сесть рядом. Командир лежал немного в стороне на постели из шкур.

— Где Джамиля? Пусть принесет поесть нам чего-нибудь и водки, люди же с дороги, — сказал рыжий боевик, обращаясь к молодому чеченцу. Тот кивнул и вышел из домика, а через пять минут вернулся с женщиной средних лет, похожей на коренную чеченку, которая несла в руках две сумки.

Она аккуратно разложила на полу скатерть с восточным рисунком, какой бывает на коврах, и вместе с парнем стала вынимать из сумки куски шашлыка, лаваш, лук, зелень. Мясо аккуратно разложила на салфетки по количеству присутствующих, достала полиэтиленовые стаканчики и две бутылки водки. Свое дело она сделала, привстала и робко отошла в сторону, предоставив бутылки открывать мужчинам. Парень быстро отвинтил крышки и налил водку в стаканы.