Когда вернется папа… История одного предательства - Тони Магуайр Страница 4

Телевизор был радостью и гордостью Антуанетты. Этот единственный новый предмет обстановки она купила на собственные сбережения.

Незадолго до отхода ко сну Антуанетта наполняла грелки горячей водой и поднималась с ними по крутой узкой лестнице, заканчивающейся маленькой квадратной площадкой. Здесь, всего в нескольких футах друг от друга, находились их неотапливаемые спальни с покатыми потолками и покосившимися окошками. Она заворачивала обжигающие розовые грелки в пижамы и прятала их под холодными одеялами, создавая желанные островки тепла.

Затем она возвращалась в гостиную, чтобы выпить перед сном последнюю чашечку горячего шоколада. Вскоре Рут поднималась наверх, а Антуанетта быстро убирала подносы с посудой. После чего оставалось лишь потушить огонь в камине, засыпав его угольной пылью и чайными листьями. Утром же стоило только поворошить в очаге чугунной кочергой, стоявшей неподалеку вместе с совком и щеткой, как появлялся крошечный желанный огонек.

По утрам Антуанетта просыпалась первой. Спустившись вниз, она торопливо умывалась над кухонной раковиной и ставила чайник, чтобы заварить утренний чай. И ее дыхание смешивалось с паром от закипавшей воды.

Один раз в неделю зажигалась керосиновая печь, испускавшая слабый жар и несносный дым. Пока печь нагревалась, Антуанетта наполняла старую оловянную ванночку водой, кипящей в кастрюлях. После этого она могла быстро сполоснуться и вымыть голову. В кухне постепенно становилось жарко, и Антуанетта, завернувшись во фланелевый халат, чистила ванночку и наполняла ее снова для матери. Потом они стирали одежду и развешивали ее на веревке, натянутой между двумя железными столбиками в саду позади двора. Сидя у камина, они сушили волосы, и в прохладной комнате от их влажных тел шел пар, а весь дом наполнялся запахом свежевыстиранного белья.

По воскресеньям, когда кафе было закрыто, Антуанетта готовила завтрак, который они с удовольствием съедали. Джуди, к этому времени превратившаяся в старую собаку, страдающую ревматизмом, сидела рядом со своей хозяйкой, ловила каждое ее движение и надеялась, что на этот раз Антуанетта с матерью останутся дома и не бросят ее в одиночестве. В те дни, когда Рут с дочерью уходили на работу, Джуди провожала их до двери с несчастным и смиренным видом, который с годами все чаще стал появляться на ее мордочке.

Это была безмятежная жизнь, но она приносила Антуанетте успокоение, и ее душевные раны постепенно затягивались. Трещина, однажды пробежавшая между матерью и дочерью, постепенно исчезала. Они избегали говорить лишь об одном: что произойдет в тот далекий день, когда отца выпустят из тюрьмы. На самом деле мать никогда не говорила о своем муже, к ним в дом не приходило писем, помеченных компрометирующим тюремным штампом, и сама Рут не отправляла никаких писем, насколько могла видеть Антуанетта.

Освобождение отца казалось Антуанетте черным пятном, маячившим далеко на горизонте, событием, которое произойдет в очень далеком будущем. Ей не хотелось даже думать об этом. Она жила в блаженном неведении о дальнейших планах Рут. Они были счастливы вдвоем, и Антуанетте казалось, что им никто больше не нужен.

Несколько месяцев спустя после переезда в викторианский домик Антуанетта всерьез задумалась об осуществлении своих давно вынашиваемых планов на будущее. Хотя ей и нравилась работа в кафе, она не собиралась всю жизнь быть официанткой, а хотела достичь чего-то большего, чтобы мать могла гордиться ей. Но, вынужденная оставить учебу в пятнадцать лет, она не получила диплома, и ни о какой серьезной работе не могло быть и речи. Без свидетельства об образовании она не могла двигаться дальше. И все же Антуанетта нашла выход из положения: она решила поступить в секретарский колледж. Закончив его, можно было получить не только профессию, но и сертификат, в котором значился бы выпускной возраст восемнадцать лет. Получалось, что ей засчитывались эти три бесценных года. Но была одна загвоздка: для осуществления ее плана требовались деньги, чтобы оплатить учебу. И она стала планировать, как заработать нужную сумму.

Антуанетта знала, что многие девушки из Ирландии на все лето уезжали в Англию или Уэльс, где устраивались на работу в летние лагеря. Она слышала, что там хорошая зарплата и достойные чаевые. Для нее это был самый быстрый и легкий способ заработать деньги для оплаты учебы в коллежде. К тому же в кафе ей могли дать отпуск на время отъезда, а после возвращения снова принять на работу. В Белфасте, университетском городе, не было недостатка в студентах, желающих подработать во время каникул, поэтому найти человека на время ее отсутствия не составляло труда.

Окрыленная появившейся целью, Антуанетта начала действовать, рассказав о своих планах владельцу кафе. Он пошел навстречу и даже предложил помощь. Одна его дальняя родственница владела пансионом, гордо именуемым «отель», на острове Мэн, где всегда требовались работники. Казалось, судьба предоставляла Антуанетте шанс. Почему бы ей не поехать туда на Пасху горничной или официанткой и не заработать немного денег? Такую возможность нельзя было упускать, и спустя две недели Антуанетта села на паром, отходящий к острову Мэн.

Все оказалось совсем не так, как она ожидала. Работа в отеле была тяжелой. Девушки трудились не покладая рук, с утра до ночи им не удавалось присесть ни на минутку. Антуанетта страшно уставала и каждый вечер без сил падала в постель. К тому же оплата оказалась намного ниже, чем она предполагала, но других возможностей заработать не предвиделось. А так как у нее не было времени, чтобы тратить деньги, ее сбережения росли с каждым днем. Наконец Антуанетта собралась вернуться домой. Она решила приехать на несколько дней раньше намеченного срока, чтобы отдохнуть перед выходом на работу в кафе.

Дорога от порта Белфаста в Лисберн казалась нескончаемой, когда она ехала в такси, сгорая от нетерпения поскорее попасть домой. Наконец, она добралась и почти вбежала в гостиную, держа в руках груду подарков для матери, но вдруг остановилась на пороге, словно остолбенев. Взгляд, который ей хотелось бы видеть меньше всего на свете, заставил ее содрогнуться.

— Привет. Как поживает моя девочка?

В ее любимом кресле сидел отец. На его лице было выражение такого самодовольства и триумфа, что Антуанетта лишилась дара речи, а ее мать сидела у него в ногах, обратив к нему взгляд, полный обожания.

Утром Антуанетта не могла заставить себя встать. Уткнувшись в подушку, она шептала: «Мне это просто приснилось… это лишь сон… страшный сон». От мысли, что вчерашняя встреча произошла на самом деле, голова наливалась тяжестью, а глаза — слезами. Разве можно было поверить в то, что ее мать могла так поступить? Это было неожиданно и очень жестоко.

Устав валяться в постели, Антуанетта скинула с себя одеяло и села, свесив ноги на пол. Негнущимися, словно одеревеневшими руками она уныло натягивала одежду, наклоняясь всем телом. Антуанетта донашивала старомодные вещи, приобретенные еще с ее первой зарплаты. Весь ее гардероб состоял из плиссированных юбочек и приглушенных оттенков свитеров с высоким горлом. Именно такая простая и неброская одежда нравилась ее матери и, несомненно, подходила девушке среднего класса, единственным желанием которой было соответствовать этому имиджу и не выделяться из толпы.