Когда вернется папа… История одного предательства - Тони Магуайр Страница 5

Одевшись, Антуанетта сидела в своей спальне и ждала, когда ее мать уйдет на работу. Ей не хотелось встречаться с ней. Боль и злость так сжали ее горло, что ей казалось, она вообще не сможет говорить. Вскоре Рут, как всегда, крикнула:

— Я на работу, дорогая. Увидимся вечером!

Ее голос, такой радостный, не оставлял никаких сомнений, что она была счастлива.

Услышав, как за матерью захлопнулась дверь, Антуанетта спустилась вниз. Джуди поджидала ее у лестницы. Опустившись на пол и обвив руками шею старой собаки, Антуанетта уткнулась лицом в ее теплую мягкую шерстку. Она так часто делала это в прошлом. И как прежде, на глаза набежали слезы и медленно потекли по щекам. А Джуди, чувствуя отчаяние своей хозяйки, лизала ее лицо, словно пытаясь утешить.

В гостиной ей в нос тотчас же ударил запах врага, врага, которого она надеялась никогда больше не увидеть. И Антуанетта напряглась, словно маленькое животное, чувствующее опасность.

Она ощущала его запах даже в пустой комнате. Это лишний раз подтверждало, что события прошлого вечера не были сном.

Вчера на пороге гостиной она будто остолбенела под тяжелым отцовским взглядом. Потом бросилась из комнаты, роняя свертки с подарками, скорее вверх по лестнице, в свое убежище. И не выходила из спальни, пока он не ушел, терзая себя вопросами, пытаясь понять, что происходит. Ей казалось, у них с матерью началась новая жизнь, но теперь она понимала, что Рут просто тянула время, ждала, когда сможет наконец вернуться к своей старой жизни. А она, Антуанетта, лишь помогала ей скрасить ожидание.

Отец ушел несколько часов назад. Его увольнительная закончилась, и он уже должен был вернуться в тюрьму, а этот запах табака, геля для волос и пота, который она так хорошо помнила, все еще окутывал комнату. Ее взгляд наткнулся на пепельницу, полную раздавленных окурков от самокруток, — явное доказательство его визита. Антуанетта открыла все окна, очистила пепельницу, но запах все равно витал в воздухе, вызывая болезненные воспоминания.

Она столкнулась лицом к лицу с фактом, что в свою первую же увольнительную после полутора лет пребывания в тюрьме из положенных четырех отец прямиком направился к своей жене, и та его приняла. И не просто приняла, терпеливо, неизбежно, равнодушно, а встретила с распротертыми объятиями.

Отец осквернил своим присутствием их дом. Антуанетте казалось, будто она ступила на зыбучий песок и борется изо всех сил со стихией, засасывающей ее в прошлое, в то мрачное место, где она жила столько лет. Она запрещала себе думать о минувшем вечере и, словно за соломинку, цеплялась за привычные, знакомые предметы. Но в их гнездышке, в их викторианском домике, она уже не чувствовала себя в безопасности.

Теперь же сквозь оцепенение пробивалось еще одно чувство. Мысль о том, что мать предала ее, разжигала в ней злость, которая постепенно овладела всем ее существом.

«Как она может? Как можно заботиться о мужчине, совершившем такое? Она же знает, что он сделал со мной, ее дочерью. Как она может после этого любить его? — спрашивала себя Антуанетта снова и снова, мечась из угла в угол. — Если она смогла простить его, тогда что же на самом деле она чувствует ко мне? Все это время она обманывала меня?»

Хотя мы и являемся хозяевами своих сердец, очень трудно бывает накинуть узду на свои чувства. И Антуанетта не была исключением. В одно мгновение она чувствовала ненависть к своей матери, а через минуту ей снова хотелось вернуть ее любовь.

Но ответам на вопросы, которые Антуанетта задавала самой себе, не было места в ее сердце. Ее бросало в дрожь при одной только мысли о том, что всего в нескольких футах от ее спальни родители делили одну постель.

Неужели у них был секс, содрогалась она, и ей становилось дурно от того, что Рут могла так охотно отдать то, что приходилось брать силой от ее дочери. И что хуже всего, Антуанетта знала: ее мать, так радостно принявшая ее отца в свой дом на выходные, будет ждать его возвращения и позволит остаться в их милом домике навсегда.

Весь ее мир словно перевернулся вверх дном, ей казалось, она летит в пропасть безнадежного отчаяния. С этого момента ощущение предательства, словно заноза, засело у нее в голове, и ничто не могло заставить его исчезнуть.

После визита отца теплая дружеская атмосфера покинула викторинский домик, и недоверие, крадучись, перешагнуло порог. Стена холода вновь разделила мать и дочь, но на этот раз невидимый барьер возвела Антуанетта. Когда она увидела отца, сидящего в гостиной, ее охватило такое отчаяние из-за предательства матери, что справиться с ним было невозможно. Ей хотелось бежать на край света, как можно дальше от всего этого, но она знала, что такой возможности у нее нет.

К этому времени у нее уже имелись кое-какие сбережения, и ее мечта о секретарском колледже становилась все ближе. Следуя своему плану, она все еще собиралась уехать летом на заработки, несмотря на печальный опыт на острове Мэн. Сотни ирландских девушек проводили весь летний сезон на материке, работая в летних лагерях, отелях и пансионатах. Им предоставлялся полный пансион, а высокая оплата и щедрые чаевые от счастливых отдыхающих позволяли вернуться домой с кругленькой суммой.

На все лето Антуанетта собиралась уехать в Батлинз. Но прежде ее ждало событие, пугающее и наводящее на размышления. Ее отец, освобождающийся из тюрьмы раньше срока, должен был вернуться домой до ее отъезда. Сможет ли она после всего, что было, находиться с ним под одной крышей?

До возвращения с острова Мэн Антуанетта ни за что не захотела бы покинуть дом, но предательство матери и перспектива снова делить кров с отцом распахнули перед ней двери, и ей не терпелось поскорее уехать. И, все же она понимала, что, оставив дом, будет вынуждена тратить свои сбережения — и тогда мечта об образовании так и останется мечтой. Без диплома секретарского колледжа она будет обречена всю жизнь работать официанткой или продавщицей в магазине.

Разве у нее есть выбор? — терзалась Антуанетта. Где она будет жить? Никто не согласится сдать комнату девчонке, которой еще не исполнилось восемнадцати, даже если она работает и может обеспечить себя сама.

Однако, если к имеющимся сбережениям прибавить деньги, заработанные в летнем лагере, этого будет достаточно, чтобы оплатить обучение в секретарском колледже, о котором она так отчаянно мечтала. Получив диплом, она будет свободна и сможет навсегда покинуть дом, снять квартиру в Белфасте и жить отдельно от родителей.

«Я должна подумать о своем будущем, — говорила себе Антуанетта. — Я видела стольких женщин, едва сводящих концы с концами, работающих в две смены во второсортных ресторанах, в то время как молоденькие девочки легко получают работу в самых лучших местах». Она лихорадочно пыталась найти решение, но мысли путались. Наконец она пришла к выводу, что единственный выход — остаться.

Каждое субботнее утро из окна своей спальни Антуанетта наблюдала за тем, как на местном поле натягивают шатер для вечерних танцев и белая ткань трепещет на ветру, словно паруса. А по вечерам пульсирующий ритм и рокот музыки вырывались оттуда в бездну ночного неба. Почти по пояс высунувшись из окна, она старалась получше расслышать музыку, разглядеть огромный купол шатра, сгорая от страстного желания очутиться там. Освещенный изнутри шатер озарял темное небо, словно гигантская светящаяся пастила.