Потешный русский роман - Катрин Лове Страница 4

Наш автор, бросает он, даже не потрудившись указать на меня, интересуется бедным олигархом, гниющим в ужасной русской тюрьме.

Все смотрят на меня.

Кем интересуется?

Олигархом.

Не знаю, кто испек профитроли, но с удовольствием съем еще парочку.

Добавь взбитых сливок, будет гораздо вкуснее.

Ты что, рехнулась?!

Кто такой олигарх?

Мерзавец, замаскировавшийся под бизнесмена. В галстуке, отвечает С., щуря зеленые глаза, совершенно изумительные мужские глаза.

А, понятно.

Олигарх грабит свою страну, но уже не кладет локти на стол. Когда ест.

Ты правда никогда не слышал об олигархах, Гонзаг? О Ельцинских Мальчиках?

Нет. Кое-что, отвечает Гонзаг, который слишком много работает, в кино не ходит и внешним миром не интересуется.

Но хоть что-то ты об этом знаешь?

Да, да.

Наш автор намерен отправиться в Сибирь, уточняет С., и все желающие имеют возможность убедиться, насколько белые у него зубы и какие восхитительные зеленые глаза.

Все смотрят на меня.

В Сибирь?

Ты едешь в Сибирь?

Они там на чешском говорят?

Что ты забыла в Сибири?

Это рядом с Северным полюсом?

Ты действительно туда поедешь? — волнуется Даниэль.

Да, отвечаю я.

Нет, это не Северный полюс.

Кто-нибудь даст мне сигаретку?

Разве ты куришь?

Сибирь, это в России?

Тогда зачем тебе сигарета?

В Сибири тоже есть серийные убийцы, точно вам говорю, сообщает Марин.

С чего ты вдруг решил закурить, если не куришь?

Курение убивает.

Думать тоже вредно.

Пара Гонзаг-Софи ссорится. Он старается говорить тихо, но все всё равно слышат. И узнают, что ветеринар рекомендовал суке Амираль строжайшую диету и — главное — никакого сахара. Софи укоряет Гонзага — у них совместная опека над животным — за то, что он скормил Амираль три больших куска торта «Захер» [6], да-да, не отпирайся, я видела. И не прикидывайся невинным зайчиком, три куска, ты ее уморишь, она диабетичка, напоминаю, у нее диабет, а еще ожирение, прекрати ее баловать, я ее не балую, ты ее убьешь, прекрати, слышишь, что я говорю.

Иди ко мне, детка, говорит задира-Жак, брат Гонзага, передразнивая Софи.

Все смеются.

Значит, наша драгоценная подруга познакомится с упрятанным в Сибирь олигархом, удивляется Пьер, который терпеть не может пустой треп и вообще не собирался идти на эту встречу.

Его не упрятали, а посадили. В лагерь, уточняет С., набрасываясь на кусок «Черного леса» [7].

Как это в лагерь? Никаких лагерей больше нет! Ты в курсе, что старик Джугашвили умер?

Что за Джугашвили?

Кто умер? Разве кто-то умер?

Даниэль бегала в дом проверить детей и снова пропустила часть разговора.

Что этот твой тип делает на каторге?

Он не мой, уточняю я.

Кажется, эти олига-как-их-там набиты бабками?

Набиты — слабо сказано, доверительным тоном сообщает С., который не только пьет больше остальных, но и считает себя самым умным.

Джугашвили — это Сталин, старушка, продолжает Александр. Иосиф Виссарионович Джугашвили, он же Сталин. Умер в 1953-м, а сейчас 2007-й.

Ну ты и нагнал на меня страху!

Так я и думал, говорит Пьер. Повторяю свой вопрос: что делает в лагере твой олигарх? У олигархов, вроде как, другие увлечения, эти придурки покупают аэробусы А380, за́мки за триста миллиардов долларов и футбольные клубы, разве нет?

Кому вообще интересна подобная история, встревоженно спрашивает Ясмина.

Какая история?

Ну эта, русская, история.

Ананас остался? Хочу ананаса.

Он хоть красивый, этот олигарх?

Ничего, отвечаю я.

Здесь, между прочим, тоже полно красивых мужиков, говорит Софи. Тебе незачем ехать в Сибирь.

Все смотрят на меня.

И правда, оглянись вокруг.

Все смотрят на С.

Ты и русского-то не знаешь, или знаешь?

Кажется, мы ели такие профитроли на дне рождения Анны?

Этот твой тип говорит по-русски?

Он не мой, уточняю я.

Тогда почему ты им занимаешься? — спрашивает Адриен.

Тебе бы стоило ответить на сей изумительный по тонкости вопрос, сладким тоном советует С.

Я испепеляю его взглядом и глажу прижавшуюся к моим ногам суку Амираль. Запускаю пальцы в ее шелковистую шерсть, хотя вообще-то собак не люблю — только кошек, но Амираль никогда не обижу, и животное это чувствует, даже земляной червяк почувствовал бы.

С. перебирается поближе к Марин, Марин, которая сделала стрижку «каре» и перелетела через океан, чтобы поприсутствовать на вечеринке, и наверняка задержится на несколько дней в нашей старушке-Европе, чтобы отдохнуть от своих убийц up to dale [8]. Итак, С. обволакивает Марин взглядом своих зеленых глаз. И она решает проинформировать всех, кто не занят разговорами об ожирении, диабете и ветеринарных заморочках, что наша авторесса (ей почему-то кажется забавным придуманное С. определение) вполне могла бы, раз уж ей не терпится вернуться в Россию по никому не понятной причине, заняться воистину «золотым» сюжетом, который сама же Марин ей и подсказала, а именно — русскими серийными убийцами, с ними мало кто может сравниться, поясняет Марин, называет несколько имен и дел и говорит, что им даже американские серийные убийцы в подметки не годятся, уж вы мне поверьте, и все верят.

Всем становится чуточку не по себе из-за того, что планета населена садистами, развратниками и всяческими чудовищами, и, хотя мы предпочитаем о них не думать, иногда бывает приятно об этом вспомнить.

О да, еще бы, Марин права, серийные убийцы куда интересней