Хозяйка книжной лавки на площади Трав - Эрик де Кермель Страница 4
Хозяйка книжной лавки на площади Трав - Эрик де Кермель читать онлайн бесплатно
Мы удалили старую штукатурку с каменных стен, протерли сводчатые потолки, сделали заметными красивые стрельчатые арки и нанесли на стены бесцветный фиксаж, чтобы с них не сыпалась пыль.
Я долго не могла выбрать материал для стеллажей, хотела то дуб, то светлую массивную сосну и в итоге остановилась на сосне.
И получился именно тот эффект, которого я добивалась: у сосны древесина почти белая, веселая, и, окружая книги, она словно освещает их.
Еще я хотела подобрать мягкое, но достаточно яркое освещение. Я выбрала красивые и очень оригинальные лампочки без абажуров и повесила их на плетеные оранжевые шнуры, похожие на электропровода в старых домах.
Единственное, что я сохранила от прошлого, – это табурет и старый стол с кассой. Я немного суеверна и почувствовала, что не должна расставаться с табуретом.
Что касается книг, то я решила выставить на полки все, что было в лавке, и постепенно добавлять тех авторов, которых мне не хватало, но не разрушать основной фонд, прошедший проверку временем.
Правду говоря, полки с тех пор сильно изменились, и я констатирую, что покупатели охотно следуют вкусам владельца книжной лавки, когда открывают для себя незнакомые берега. Обязательно нужно выставлять классиков, премированные книги, сочинения авторов того региона, где торгуешь; но в остальном хозяин книжной лавки может сам влиять на выбор, окрашивать так или иначе свои советы и, таким образом, чуть-чуть высокомерно вести себя с читателями.
Ставка на красоту и ум до сих пор позволяет выиграть!
Но я не знала, что, став хозяйкой книжной лавки, буду иметь столько же читателей, сколько книг.
После того как я нашла себя в новой роли, книги открыли для меня мужчин и женщин, подростков и стариков, несчастных, благонравных, жизнерадостных, бесприютных эрудитов, соблазнителей в депрессии, поэтов, которые хромают, но как будто излучают свет; влюбленных холодных женщин, не трогающихся с места путешественников, кающихся гурманов, монахов, ищущих смысл…
Следя за их чтением, я разделяла с ними их жизнь. Иногда я опережала их на этом пути благодаря книгам, которые им советовала.
На уже напечатанных страницах записана еще одна история – слова одних оказались вписаны поверх слов других.
Это история, которую я решила написать.
Хлоя. Рывок к свободеЧерез несколько месяцев у меня стали появляться постоянные клиенты.
Некоторые приходили, точно зная, что хотят купить; другим было любопытно увидеть новинки. Я с изумлением обнаружила, что те, кто много читает, даже не думают взять книгу из мультимедийной библиотеки, а могут купить одну, а то и две или три книги за неделю.
Однако десять книг сразу они не покупают, потому что желают превратить еженедельное посещение книжной лавки в почти неизменный ритуал. Иногда они извиняются за то, что пропустили неделю, и это меня забавляет. Иногда случается, что это они ставят меня в известность о скором появлении какой-то книги, и делают это с наслаждением лакомки, если восторженно и безоговорочно любят ее автора и книга – его новая вещь, о которой он только что объявил.
Некоторые клиенты используют лишь часть магазина – всегда осматривают один и тот же стеллаж. Разумеется, есть любители детективов, но есть и те, кто интересуется одними эссе или только разделом «Психология». Эти «специалисты» становятся знатоками; я люблю разговаривать с ними, потому что сама я – универсал, а они часто помогают мне обнаружить жемчужины, о которых я не знала.
Когда я в первый раз увидела Хлою, ее сопровождала мать.
Они не были похожи, и тем не менее то, что это мать и дочь, бросалось в глаза. Хлоя – красивая девушка, высокая, черноволосая, смугловатая, с ясными глазами, но с постоянно ускользающим взглядом.
Ее мать – склонная к полноте блондинка со светлой и нездоровой кожей, говорит она сухо и решительно, практически не оставляя в разговоре места для посторонних тем.
Меня поразила их манера одеваться. Ее трудно назвать стилем – настолько она классическая, печальная и несовременная. Строгая куртка, всегда темно-синего цвета, под ней – красная или серая плиссированная юбка и к ним – всегда черные туфли-мокасины.
Ни малейшего риска, что чей-то взгляд проникнет под декольте: обе они носили на шее платки с набивным рисунком; я предполагаю, что на платках был логотип какой-нибудь крупной парижской компании.
В Юзесе подобные наряды такая редкость, что обращают на себя внимание! В Нейи или в Бордо они, конечно, не так заметны.
Хлоя шла за своей матерью между стеллажами. Три книги, которые они выбрали, все были взяты с полки, где стоят самые классические произведения французской литературы.
Они были сложены рядом с кассой. Ламартин, Гюго и Стендаль. Я решила, что это книги из списка, который задали прочитать в лицее.
Хлоя взяла их, поблагодарила свою мать, потом обе вежливо попрощались со мной и вышли из лавки.
Примерно через десять дней эта сцена повторилась; на сей раз были выбраны Лафонтен, Рабле и Дюма.
Пока Хлоя благодарила свою мать, я пожелала знать, чем обусловлен этот выбор.
– Эти книги вам посоветовали в лицее?
– Нет, но они идеально подходят для моей дочери. Она очень любит читать.
– А… Прекрасно! И это вы выбираете для нее книги? Может быть, я могла бы посоветовать мадемуазель книги, которые написаны не так давно, но при этом подходят для ее возраста?
Мать пронзила меня взглядом, а Хлоя впервые посмотрела на меня и застенчиво улыбнулась.
– Но я ничего не просила у вас, мадам! Мне кажется, что я, как мать, лучше всех знаю, что именно хорошо для моей дочери!
– Я вовсе не хотела вас обидеть. Это было только предложение.
Когда я пересказала эту сцену Натану, он рассмеялся: не представлял себе, что такое возможно до сих пор.
Для некоторых школ и некоторых семей литература закончилась в конце XIX века.
Стендаль, Бальзак, Гюго и их современники заняли такое место, что их чтение считается обязательной интеллектуальной пошлиной, которую должен заплатить каждый, кто учится быть читателем.
То же происходит при посвящении в искусство, как будто человеку обязательно надо оценить по достоинству фламандскую живопись, романтиков и импрессионистов, чтобы, наконец, полюбить современную живопись.
Только в музыке не были проложены эти навязанные дорожки, потому что она благодаря радиоприемникам вырвалась из концертных залов. Я услышала Кэта Стивенса, «Генезис» и Джоан Баэз задолго до того, как открыла для себя Шуберта и Моцарта.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments