Сонные глазки и пижама в лягушечку - Том Роббинс Страница 40

– Обязательно. Но давай вернемся к Кью-Джо. Мне эта история нравится все меньше и меньше.

Как, впрочем, и многое другое.

– А почему бы тебе не приехать ко мне, в «Гремящий дом»? Мы могли бы…

– Нет! – обрываете вы резко, даже грубо, ибо давеча поклялись, положив руку на томик маминых стихов, что никогда не позволите коварному пауку заманить вас в свою громыхающую паутину. Тот факт, что рядом будет находиться тип по имени Ураган, совершенно ничего не меняет. Обкуренный индеец вряд ли может служить образцом защитника. – Нет, – повторяете вы мягче. – Давай сделаем иначе. Мне сейчас надо съездить в центр. – Это ложь, но для успеха задуманного необходимо увидеться с ним в безопасном, людном месте. – Мы могли бы встретиться в «Быке и медведе», скажем, через полчаса.

– Не пойдет.

– Почему?

– Только не в «Быке и медведе». Сомневаюсь, что смогу вынести… А впрочем, почему бы нет? Уединенной беседы у нас не получится… с другой стороны, этот биржевой крах настолько забавен! Интересно послушать, о чем говорят лемминги, шагая к обрыву. Но полчаса – это слишком скоро. Мой байк сейчас разобран…

– Байк?!

– Ну да. В отличие от некоторых других вещей он в мокром состоянии функционирует хуже, чем в сухом.

Вы морщитесь: на что он намекает? На земноводных или на…

– Целый день с ним возился и наконец починил. Соберу где-то через час. Хотя могу и задержаться. Видишь ли, я жду одного звонка. Давай договоримся с запасом, на семь пятадцать. Но не паникуй, если я чуть-чуть опоздаю.

– А что, перезвонить позже они не могут?

Почему-то вы уверены, что он ждет звонка от той прошмандовки из кафе. Похотливые животные! Они что, не слышали о СПИДе?

– Боюсь, что нет. Связаться с доктором Ямагучи не так-то просто.

К пятнадцати минутам седьмого небо лысеет, как бутылка шампуня. Ни одной волосинки дождя не свисает с плоской серой макушки. К пятнадцати минутам восьмого центральные улицы вновь заполняются обездоленными; некоторые из них коматозно-пассивны, другие – угрожающе-агрессивны. Вы торопливо идете сквозь толпу, избегая прямого контакта глазами.

Вздох облегчения, специально припасенный для момента, когда ваша нога ступит на порог «Быка и медведя», умирает неродившимся, где-то под ложечкой. «Бык и медведь» закрыт!

Первое, что приходит на ум, – ресторан закрылся в связи с биржевым крахом. Затем все становится на места: сегодня же воскресенье! Разумеется, «Бык и медведь» закрыт! Он всегда закрывается на выходные. Вам ли этого не знать!

Ну ладно, не стоит себя корить. Голова у вас не железная. В последние дни столько всего случилось, концентрация стресса на единицу времени достигла рекордной отметки, плюс еще пасхальная неделя была короткой. Немудрено, что вы потеряли счет дням. Но как же Ларри Даймонд? Он тоже забыл, какой сегодня день? Или специально вас подставил, ничего не сказал? А что, с него станется. Даже если Даймонд не опасен физически, он наверняка любит проверять людей на прочность, пудрить им мозги. Он, пожалуй, испытывает сардоническое удовольствие при мысли о том, как вы скребетесь у закрытой двери ресторана, тщетно пытаясь сжаться в комочек, чтобы не заметили уличные бомжи, многие из которых, должно быть, помнят вас еще с прошлой ночи со спущенными трусами.

Теперь надо решить, как провести время: остаться здесь – слава богу, на улице еще светло, – или вернуться в машину? Можно, например, объехать вокруг квартала, подождать, пока придет Даймонд. Пока вы размышляете, рядом возникает бомж. Он здорово смахивает на клерка, когда-то работавшего в банке «Си-ферст», и вы не решаетесь его отогнать.

– Я знаю, язык моего тела отвратителен, – говорит бомж невнятно, но вежливо. – Однако мне позарез нужно пять долларов.

Вы просто стоите и глазеете: боже, до чего он похож на того клерка! Бомж начинает снова:

– Я понимаю, изо рта у меня воняет…

– Послушайте, а вы раньше…

– …но мне необходимы пять долларов.

– …никогда не работали…

– Желательно мелкими купюрами.

О господи! Ведь знали: не надо идти на контакт глазами! Как теперь от него отделаться и при этом не лишиться пятерки, сэкономленной давеча на выставке земноводных? Сказать, что вы разорены? Так он не поверит! Стоит только посмотреть на этот стильный, с крупным рисунком, облегающий шерстяной костюм от Эллен Трэйси, надетый отнюдь не для того, чтобы поразить Даймонда – боже упаси! – а на тот случай, если кто-нибудь из брокеров высшего ранга посетит «Бык и медведь», чтобы инвестировать часть своих сбережений в виски «Джонни Уокер». Надо же было сделать такую глупость! А тем временем – смотрите, еще один бомж, скрюченный оборванец в жокейской шапочке, направляет к вам нетвердые стопы.

– Если съесть собачье дерьмо, а потом высрать, – спрашивает подошедший, – какое дерьмо вылезет, собачье или человечье?

Вас буквально распирает и выворачивает от отвращения, желудок жадно требует новой порции пептобисмола. Нищий клерк какое-то время размышляет над вопросом, а потом, почесывая ребра, говорит:

– Помню, у нас была собака, она жрала собственное…

Вы затыкаете уши. А когда их открываете, коротышка в жокейке отвечает:

– …правильно. Поэтому твоя собака не дружила с мистером Пресли. Вот и ответ на мой вопрос.

– Хочешь забомбить у нее пять долларов? – спрашивает бывший клерк, тыча большим пальцем в вашу сторону, чуть ли не в глаз.

– У себя на родине, в Англии, – отвечает коротышка с оттенком гордости, – я был почетным алкашом Ее Императорского Величества!

– Значит, хочешь забомбить пять фунтов?

– Прикинь: королевским алкашом!

– Доллар сейчас падает по сравнению с другими валютами. Но в магазинчике у Гарри его берут за милую душу.

О боже! Прямо ностальгия охватывает по тем недалеким временам, когда нищие не знали других слов, кроме «подайте на пропитание». Вы начинаете теребить замок на сумочке: дать каждому из них по доллару, только чтобы отвязались… И вдруг замечаете на той стороне Шестой авеню перед витриной цветочного магазина – кого бы вы думали? Астрономического Джека-потрошителя, сексуально озабоченного звездочета, открывшего миру тайную сторону вашей луны!

Вы отталкиваете обоих бродяг с такой силой, что один из них теряет жокейку, а второй равновесие, и бросаетесь напролом через дорогу, заставив притормозить роскошный «мерседес» и старую японскую развалюху.

– Мадам, у меня перерыв. Жду, когда разойдется облачность.