У всех свои муравьи - Даниэль Глаттауэр Страница 45

Алекс?

С каждым днем становится все труднее покупать основные продукты питания, такие как мука, молоко или яйца, чтобы вдобавок не получить мобильный телефон. Мы долго ломали голову над вопросом, почему это симпатичное изобретение превратилось в такую безделицу, что его суют всем кому ни попадя. Недавно, отдыхая в симпатичном ресторане «У синего осла», мы вновь разговорились на эту тему и нашли разгадку: людям не хватает взаимопонимания.

За соседним столиком у кого-то под тихие протесты соседей зазвучал на телефоне Марш Радецкого. Прикованный к беспроводному сигналу господин в близком к инфаркту состоянии гипервентиляции стал судорожно хлопать по карманам своего пиджака в поисках, по-видимому, еще одного потайного, местоположение которого ему не было точно известно. Наконец он выудил аппарат откуда-то из швов и нажал нужную кнопку подходящим пальцем. Далее последовал такой разговор:

«Алло. А? Алло! Кто говорит? Алекс? Не понимаю, что ты говоришь (встает). Алло? Ты в туннеле? Не понимаю ни слова. (Наклоняется через стол к окну.) А так слышно? (Пауза.) Штефан! Ах вот как, привет! Очень плохо тебя слышу. Какой-то шум. (Становится на колени в кресле и прижимается ухом к окну.) Не, не могу, я в «Синем осле». Синий, в «Синем осле». Послушай, это бессмысленно. Сигнал пропадает. (Садится с видом человека, смирившегося с судьбой.) Слушай, я кладу трубку, я заканчиваю разговор. Пока. Я отключаюсь. Я тебе позвоню!»

В последнее время нас не на шутку стал беспокоить вопрос: люди перестали понимать, чем нужно питаться, и не перестанут ли они есть то, чем питались всегда, по той причине, что теперь у них все мысли о колбасе (именно это и привело нас к беспокойству). Если взглянуть на причину, то все так или иначе крутится вокруг колбасы, и вроде бы нет причин для волнений [150]. Краевой же эффект в том, что нам «все по колбасе».

Принцип «все по колбасе» – это якорь спасения, цементирующий государство без морских границ – Австрию. Со своей колбасой мы достигли не повторимого больше нигде в мире «пофигизма». Нам «по колбасе» все, даже то, что в глазах какого-нибудь британца, реагирующего на всякие неожиданности неизменно-высокомерной репликой «so what» [151], покажется коровьим бешенством в самой крайней степени. С нашим «все по колбасе» не сравнится никакой другой вариант пофигизма. Наш пофигизм такой силы, что излучает поле, в котором гасятся скандалы и преодолеваются кризисы. Благодаря пофигизму нас ничто не касается, ничто не сбивает с толку и ничто не задевает душевные струны.

Руководствуясь принципом «все по колбасе», мы легко преодолеваем любые обстоятельства жизни. Пофигизм укрепляет иммунитет национального характера, он будто давящая повязка на национальной совести, дополнительное подспорье для спасения души. Пофигизм – это то прекрасное, что осталось после примирения с непреодолимыми жизненными обстоятельствами. Последний жизнеутверждающий порыв нигилистов, последний бунт оппортунистов, равнодушное упрямство.

Когда нам «по колбасе», мир может лежать в обломках. А если и мы окажемся погребенными под ними, так то нам до колбасы. То есть по фигу.

Мир, как мы знаем, решительно меняется. Куда бы мы ни обратились, всегда существует вероятность того, что мы ошиблись, потому что раньше, может быть, уже имели случай туда обращаться, однако сейчас не имеем, поскольку мир, как было сказано, меняется. Чаще всего мы слышим недвусмысленное: «Тут вы не ошиблись. Обратитесь в другое место». Иногда говорят короче: «Обратитесь куда-нибудь еще». Бывает, что называют и куда. Теперь обращусь лично к вам: представьте, что вы обнаружили повреждение телефонной линии. Поскольку вы сами не в состоянии устранить повреждение самостоятельно, то решаете обратиться – что вполне разумно – в бюро повреждений по адресу: Вена, Куммер, 4111.

Там включается автоответчик и произносит записанное на пленку обращение. (Имеют полное право.) Голос автоответчика утверждает: «Номер бюро повреждений изменился. (Так как весь мир меняется.) Пожалуйста, наберите 111 и первые три цифры поврежденного абонентского номера».

Попробуйте поступить так, как вам посоветовали! Если вы (как и мы сами) сидите перед малоспособным к преобразованию телефоном, то уже после двух первых набранных номеров в качестве кары услышите в трубке пронзительные птичьи трели. Звонок не проходит из-за поломки. Что ж, обратитесь куда-нибудь еще. А то бросьте это занятие.

Вот и закончился чемпионат мира по лыжам. «Как во сне» [152], как говорится. Ничего, переживем. Отечественная телевизионная публика подпитывалась инъекциями зеегеровского патриотизма [153] добрых двенадцать месяцев. (До начала зимних игр.) А сейчас сыграем в небольшую игру. Мы даем для вас на Австрийском радио короткие комментарии в прямом эфире. А вы угадайте, в каком случае речь идет об одном из австрийских спортсменов. Или так: кто из выступающих в данный момент спортсменов окажется «иностранец»?

1. Ну, держим кулачки, ведь стартовую позицию наверху занял… 2. Она еще может наверстать, она это уже не раз доказывала. 3. Нет, опасность миновала. 4. Да-а, отставание на промежуточном этапе 54 сотых секунды! 5. Будем надеяться, что ему удастся суперзабег. 6. Ситуация такова, что бронзовая медаль в опасности. 7. Сможем ли мы еще вмешаться в гонку лидеров? 8. Теперь можно перевести дух. 9. Едва ли кто мог с таким же основанием рассчитывать на победу. 10. Какое высокое мастерство! 11. Возможно, у него расстегнулось крепление. (Пример высокого комментаторского мастерства Зеегера.) 12. Будем надеяться, что видимость не ухудшилась. 13. Надеюсь, видимость не стала лучше. 14. Однако несколько опасных лыжников все еще наверху.

Правильные ответы: 1, 2, 5, 9, 10 и 12 – австрийцы. Остальные иностранные спортсмены. На будущее обещаем: в следующий раз, когда будем играть в эту игру, условия усложнятся.

Вопреки множеству возможностей, которые предоставляет современная педагогическая коммуникация (E-Mail, Mail-Box, SMS), дети по сию пору вынуждены давать устные ответы на вопросы своих непосредственных воспитателей. Умные детишки остаются при этом верными принципу всеобщего равенства утвердительных ответов перед вопросами [154], который в данном случае гласит: нет такого вопроса, на который нельзя было бы ответить словами «да, сейчас». Этот ответ скрывает в себе все что угодно, но только не наивность, как думают наши соотечественники. Несколько выдержек из разговоров в выходные дни между Петрой (тридцать два года, мать) и Яном (одиннадцать лет, сын) показывают, как прекрасно он подходит для областей применения: