От Иерусалима до Рима. По следам святого Павла - Генри Воллам Мортон Страница 47

— Это могила святого Феодора, — сообщил Леонид.

Пока мы исследовали это царство гнили и пыли, в дверях появился древний старик. Он опирался на суковатый посох, голова его была обмотана цветной тряпкой. Это оказался сельский священник. Он медленно проследовал в комнату и указал своим посохом на один из саркофагов.

— Могила святого Мнасона, — проскрипел он.

— Вы имеете в виду того Мнасона, который упоминается в Деяниях апостолов? — поразился я.

Ответить на этот вопрос священник не мог, но тут вмешался мой друг.

— Да, — подтвердил он. — Мнасон был уроженцем этого острова.

Я припомнил соответствующие строки из Деяний:

«С нами шли и некоторые ученики из Кесарии, провожая нас к некоему давнему ученику, Мнасону Киприянину, у которого можно было бы нам жить» [19].

Согласно распространенной на Кипре легенде, Мнасон крестился в Иерусалиме у самого Иоанна Богослова. Дом его располагался всего в одном дневном переходе от Иерусалима, и Мнасон принимал у себя Павла и Луку во время из последнего визита в столицу.

Среди многих чудес, которые творил этот человек, следует отметить одно — когда он парализовал руку бессовестного вымогателя-ростовщика.

10

Гора Троодос возвышается над островом подобно зеленой башне, подпирающей безоблачное небо. Именно здесь, на могучей вершине Троодоса, собираются по осени серые тучи — верный знак того, что в скором времени на иссушенную с мая землю падут животворные дожди.

Местный путеводитель информирует туристов:

Гора Троодос, она же древняя гора Олимп, на которой некогда собирался внушительный конклав богов и богинь, ныне является летней резиденцией правительства Кипра.

Оцените неподражаемую иронию этого сообщения: вот она, преемственность правящих кругов! Правда, остается неясным: выставили ли богов и богинь вон или же они благоразумно удалились по собственному желанию, как только на горизонте появились королева Виктория и Дизраэли? В скупых сточках путеводителя кроется и легкая предостерегающая нотка. Они как бы предупреждают путешественника: не стоит ждать, что за ближайшим углом он натолкнется на божественную Персефону, забавляющуюся на клумбе с гиацинтами. Скорее ему надо ответственно подготовиться к встрече с миссис Брауни-Джонс, чей супруг подвизается в отделе контроля и учета.

Солнце уж садилось на западе, когда мы покинули долину и начали подъем среди виноградников и крошечных деревушек, которые подобно гнездам диких пчел прилепились к горным склонам. Теперь вокруг нас расстилался совершенно другой мир. Дышащий прохладой мир папоротников и молчаливых лесов, где звук шагов поглощался густым ковром сосновой хвои, а мысли невольно улетали к тенистым лощинам Борнмута.

Как странно, что эти рощи и леса, где некогда бродили ясноокая Афина, воинственная Артемида и прелестная Афродита, ныне превратились в уютные декорации для отдыха правительственных чиновников. И странность эта достигала своего апофеоза на вершине горы: там, где в древности Зевс-громовержец оттачивал свои огненные стрелы, изумленный путешественник находит ныне теннисные корты. Уединенные горные долины, ранее предназначенные для смелых эскапад языческих богов, теперь слуги его величества монополизировали для своих чинных развлечений.

Ближе к вечеру в поле нашего зрения показалась группа зданий, подобно орлиному гнезду взгромоздившаяся на самом гребне горы. Странное и неожиданное зрелище представляло собой скопление куполообразных крыш и печных труб, четко вырисовывавшихся на фоне закатного неба. Здесь, над бездной, им было явно не место.

Горный монастырь Кикко — самый знаменитый из всех древних монастырей Кипра — расположился на высоте 3800 футов над уровнем моря. И сам факт его мирного сосуществования с теннисными кортами выглядит таким же абсурдом, как если бы мы сделали попытку усадить за один стол Томаса Бекета и «Банни» Остина [22]. Нелепо, невозможно! И тем не менее вот он — перед моими глазами.

Кикко — средневековый монастырь и ничем другим быть не желает. Его внешний вид, его местоположение и распорядок жизни — все остается неизменным с тринадцатого века. Равно как и привычка систематически гореть. Первый пожар случился здесь в 1365 году, когда один из местных жителей пытался выкурить диких пчел из гнезда. В следующий раз монастырь горел в 1542-м, затем в 1751-м, и наконец, в 1813 году. И всякий раз после катастрофы деревянные здания отстраивались заново, причем воссоздавалась точная копия сгоревшего монастыря.

Тем вечером, когда я впервые увидел величественные ворота монастыря, возле них собралась оживленная толпа погонщиков мулов. Они устраивали своих животных возле специальных железных столбов, привычным движением накидывая уздечки на крючья. Глядя на них, я подумал: подобная картина характерна для какого угодно столетия, но только не для двадцатого! В воздухе стоял острый запах стряпни и горящих дров. Заглянув в ворота, я увидел, как целая шеренга греческих монахов пересекает двор с блюдами в руках; какой-то мужчина вел под уздцы мула, навьюченного винными мехами.

Наше появление не вызвало особого удивления у обитателей монастыря, ведь начиная с тринадцатого столетия Кикко постоянно принимает у себя странников. Просторный монастырский двор со всех сторон окружен галереей, на которой обустроено свыше семидесяти гостевых комнат. Пилигримы со всего греческого православного мира стремятся в Кикко. Мы с моим другом присоединились к толпе у ворот. Ждать нам пришлось недолго. Один из погонщиков мулов вежливо подергал за веревку колокола, и где-то во внутренних помещениях раздался довольно громкий и пронзительный перезвон. Тотчас появился пожилой чернобородый монах, который жестами пригласил нас войти. Я ожидал, что нас сразу же отведут в приготовленные помещения, однако здесь царили иные порядки. Старый монах повел нас какими-то темными переходами, вверх и вниз по стертым каменным лестницам. В конце концов он привел нас к какой-то комнате и, распахнув тяжелые деревянные двери, молча указал на плюшевые канапе, расставленные вдоль стен. Очевидно, нам предлагалось подождать.

В комнате было сумрачно и прохладно, в воздухе ощущался слабый запах ладана и кофе. По стенам были развешаны портреты бывших архиепископов: неизменно бородатые мужчины в блестящих одеяниях задумчиво смотрели на нас с фотографий.

Внезапно перегораживавший комнату тяжелый занавес раздвинулся и пропустил вперед бородатого священника средних лет с лучистыми глазами. На его черной рясе отсвечивал золотом пектораль. Я обратил внимание, что одежда его была из более дорогой и качественной ткани, чем у остальных монахов, а рука, протянутая в приветствии, выглядела мягкой и ухоженной. Перед нами стоял настоятель Киккского монастыря, один из самых влиятельных иерархов на Кипре.

Следует отметить, что в греческой православной церкви существует колоссальная дистанция между рядовым монахом и настоятелем монастыря. Путешественник, который прежде встречался только с простыми сельскими священниками, может решить, что церковь рекрутирует своих служителей исключительно из грубых малограмотных крестьян. Однако дело обстоит совершенно иначе, и чтобы осознать свою ошибку, достаточно познакомиться с кем-нибудь из высших церковных чинов.