Записки гайдзина - Вадим Смоленский Страница 47

Упершиеся в нас машины встречного потока возмущенно сигналили, требуя дорогу.

— Давайте отъедем вон туда, — предложил я, кивнув на продуктовый магазин с широкой площадкой, который был у нас слева по курсу.

— Вы можете по-японски?! — обрадовано воскликнул пострадавший, мигом запрыгнул в свою «Тойоту» и стал крутить руль влево. Миновав высокие ворота, прокопанные в снежной горе, мы въехали друг за другом на площадку. Она была пуста — лишь одинокий торговый работник колупался на ней с портативной снегоуборочной техникой.

— Маэда! — представился нам водитель «Тойоты» и выдал обоим по визитной карточке.

— Репейников! — ответно представился Федька. — Профессор.

— Пожалуйте сюда, — сказал господин Маэда и подвел нас к правому боку своей машины. — Это след от столкновения. Ремонт будет стоить очень дорого.

— Правильно, — сказал Федька, когда я перевел. — А столкновение оттого, что вы ехали на красный.

— Давайте вызовем полицию.

— Вызывайте.

Скрипя снегом, наш новый знакомый направился к телефону-автомату.

— Слушай, Федор, — сказал я. — А оно тебе вообще надо? Сейчас приедут, будут тебя час мурыжить, потом штраф выпишут…

— За что штраф?

— За нарушение правил.

— Я не нарушал!.. Ты сам видел — нам зеленый горел.

— Не видел я никакого зеленого.

— А я видел! Он все равно не докажет, у него свидетелей нет. А у меня есть.

— Кто у тебя есть?

— Ты, кто еще…

Маэда что-то говорил в телефон. Федька нагнулся и пощупал бампер своего драндулета.

— Гляди, ту всю сплющило, а моей хоть бы что. Зверь машина! Никто не верит, что я ее за сорок тыщ взял.

— Почему никто? Я верю…

— А вот Абрамыч не верит. Завидует, наверно.

Маэда повесил трубку и подошел к нам.

— Полиция выезжает. Нужно подождать.

Он обозначил легкий поклон и скрылся в своей мятой «Тойоте».

— Ну, подождем, — сказал Федька. — Подышим воздухом.

Я побродил минуту по площадке, подошел к снежным воротам и стал смотреть на ползущие мимо машины. Им опять горел зеленый.

— Знать бы тогда, — раздалось у меня за плечом. — И как это, интересно, они его зажгли?

— В полиции узнали, наверное, — предположил я. — Переключили на другой режим. Такие вещи наверняка продуманы.

— Ты как Абрамыч прямо. Ах-ах, у них все продумано!..

— Может, и не все, но многое…

— Лучше б они центральное отопление продумали. И двойные рамы.

— На Хоккайдо двойные…

— У тебя обогреватель в машине хорошо греет?

— Хорошо.

— Пошли залезем, посидим…

— Залезай, сиди. Я подышу еще. В магазин зайду…

— Ну, пошли в магазин.

В магазине я добросовестно изучил весь ассортимент и купил себе тюбик зубной пасты. Федор тем временем пролистал пять или шесть толстенных журналов с полуголыми девицами снаружи и рекламой внутри. Когда мы вышли, Маэда опять сидел на корточках перед своей «Тойотой» и водил носом по вмятине. Увидев нас, он встал, неловко потоптался и сказал:

— Никак полиция не едет. Пойду еще раз позвоню.

И опять заскрипел снегом, спеша к телефону.

— Мда, — сказал Федька. — Что-то непохож он на самурая…

Я достал из кармана визитную карточку.

— «Маэда Кохэй. Амэ-но пурадза. Тэнтё. Накабяку дори». Ну конечно, какой он самурай…

— А по-русски?

— «Кохэй Маэда. Дворец Рисовой Тянучки. Начальник. Улица Накабяку».

— На начальника, я бы сказал, тоже непохож.

— «Амэ-но пурадза», — повторил я. — Да, помню. Мы там с Шишкиной торт заказывали. Приятный такой магазинчик.

Маэда опять повесил трубку. Подошел.

— Говорят, уже выехали, но из-за погодных условий могут задержаться. Придется еще подождать.

— Ну что ж, — сказал я. — Мы же сами видим, какое движение.

— Да-да, — закивал Маэда. — Сплошной затор. Очень жаль…

Он глубоко вздохнул, опустился на корточки и снова уперся носом в помятый автомобильный бок.

Я присел рядом.

— Обе двери придется менять, да?

— Совершенно верно, обе. А может быть, еще и крыло.

— Тысяч двести, не меньше.

— Думаю, больше…

— Хорошо, что страховка есть.

— Конечно…

— Мой друг тоже застрахован. Думаю, все уладится.

— Будем надеяться…

— Можно было бы и без полиции, но раз уж у вас разногласия…

— Да, к сожалению…

— Эй, мужик, — послышалось сзади. — Пошли греться!

В машине было тепло. Кассета с «Хованщиной» только что докрутилась до конца и перевернулась обратно на третье действие.

— Пререкохом никоньянцев и препрехом! — пел хор чернорясцев. — Победихом, посрамихом ересь!

— Что за хренотень играет? — спросил Федька. — Поставил бы что-нибудь человеческое.

— Это Мусоргский, — сказал я. — Это поют раскольники. Старообрядцы.

— А-а-а, — протянул Федька. — Тогда ладно. Пусть поют. Уважаю.

Немного помолчав, он добавил:

— Это правильное искусство. Полезное!

У моего уха раздался стук по стеклу. Маэда-сан наклонился к окну и делал какие-то знаки. Я открыл дверь.

— Вот, — сказал он, протягивая нам две банки. — Ждать долго, холодно… Попейте кофе.

— Спасибо, — сказал я. — Вы очень добры.

— Уже скоро должны подъехать. Давайте еще чуть-чуть подождем.

— Давайте.

Баночный кофе из автомата был сладок и горяч. Он будил детские воспоминания о лыжных походах с термосом. Я пил его маленькими глотками.

— Ну точно начальник тянучки, — сказал Федька, опорожнив свою банку. — Столько ждать я не собирался. Пойти, что ли, домой позвонить…

Он порылся в карманах, нашел десять иен, вылез и пошагал к автомату. Минуту разговаривал, а потом повернулся в мою сторону и призывно замахал рукой. Пришлось выбираться наружу.

— Подтверди, что я целый, — сказал он и сунул мне к уху трубку.

— Вадичек, — послышался усталый голос. — Что там мое горе опять натворило?

— Ничего особенного, — сказал я. — Легкое столкновение. Жертв нет. Страховка все покрывает, вопрос только в проценте — кто насколько виноват. Поэтому ждем полицию.