Вечная полночь - Джерри Стал Страница 48

В моей «концепции», поскольку стандартный телеобраз стремится повторить клише, вокруг которых строятся выходящие раз в неделю программы вроде «Лунного света», речь шла о злобном пластическом хирурге и нескольких искусственно улучшенных красавиц, которых он убивает — или которые убивают его. К тому времени как плод моих жалких усилий попал к Скипу, жизнерадостному выпускнику Йеля, отвечающему за проект, он был преобразован в нечто для меня абсолютно неузнаваемое.

Я бы, пожалуй, расстроился, если бы мог припомнить, что написал изначально. Главное было в том, что, получив зеленый свет, я мог с полным правом беспрепятственно уединиться в своей наркотической пещере.

Мой собственный клочок рая представлял собой малопрестижный, зажатый в углу кабинет. Когда появился «дизайнер» и спросил, в какой цвет я желаю, чтобы перекрасили комнату, Скип буквально заставил меня выбирать цвет. Сперва я объявил, что не желаю, чтоб ее вообще перекрашивали, но уклоняться было нельзя. Ты был обязан притащить кого-нибудь перекрасить офис, а потом начать исходить говном, цепляться, заставлять переделывать на оттенок темнее или светлее.

Лично Скип велел отделать свой кабинет метрдотеля — пардон, метрдетекста — темным красным деревом и обилием ковров в духе студии Марлона Брандо в «Крестном отце».

Признанные звезды «Лунного света» Сибилла и Брюс в нашу часть реальности соваться не отваживались. Но это не означает, что нам не доводилось пересекаться с Прославленными Актерами, привносившими в наше ничтожное существование некий смысл. Совсем наоборот.

Вскоре после начала сезона, нам, простым смертным, сообщили, что Сибилла Шипгерт приглашает нас на ланч в свою усадьбу Энсино. Стоит ли говорить, что команда изо всех сил зашушукалась? Всех авторов распирало от предвкушения. Я бы присоединился к общей суете, если бы не тот факт, что я страдал от парализующего стыда за свой внешний вид.

Щеки у меня так впали, что по сравнению со мной Кейт Ричардс выглядел как Дом Делуиз. Шея исхудала до диаметра бумажной соломинки, посередине которой застряла персиковая кость, ведь кадык так заметно увеличился, что я казался отпрыском Ичабода Крейна и Олайв Ойл. Возможно, одежда не делает человека, но в некоторых обстоятельствах она определенно может прикрыть очевидную деградацию.

И прикрыла бы, если бы не оказалось, что вкус у меня, видимо, исчез вместе с прочими моими связями с цивилизацией. О чем конкретно я думал, выбрав облачиться на завтрак у Сибиллы в зеленый костюм «электрик» с гигантскими лацканами, сегодня мне и не вспомнить. Просунув свои испещренные дорожками руки в шелковистые рукава костюма, я наполовину подумал, что таким образом поражу воображение амазонской блондинки своими городскими манерами и континентальными шмотками, мы оба ощутим безымянное, но неодолимое притяжение посреди вежливого трепа. Как-то она сумеет приблизиться ко мне. Мы обменяемся несколькими глубокомысленными словами. И я не только заставлю коллег безгранично удивляться, но действительно полюблю и сумею понять эту сильную-но-в-душе-одинокую красавицу.

Однако по совершенно другой причине решил я в тот день «разодеться». Дело в том, что Скип вообще-то выпустил директиву, предписывающую нам, вдобавок к уведомлению о грядущем мероприятии у звезды, — что гораздо важнее — «одеваться прилично».

В утро нашего похода к Сибилле я явился, сверкая своим фосфоресцирующим зеленым костюмом. Очень напомнив коллегам Джеймса Брауна.

Скип, когда узрел меня в своем офисе, бросил на меня взгляд, который я ошибочно интерпретировал как зависть. Он постоянно заглядывал ко мне в кабинет, вываливал на меня творчество какой-нибудь новой группы или тащил в свои апартаменты в стиле «Крестного отца» слушать новый CD и интересовался моим мнением. Неизменно группа, альбом которой либо только что засветился в рубриках «Роллинг Стоуна», либо она появлялась в качестве гостей программы «Субботний вечер в прямом эфире». Он, типа, разбирался.

— Что, теперь так носят?

— А, ты про это старье?

— Ага. Типа вернулась мода на негритянские шмотки, что-то в этом духе?

— Прикалываешься? Она никогда и не проходила.

— Гм, — произнес моментально растерявшийся Скип. Понимал ли я, о чем говорил? Следует ли ему в следующий поход по магазинам затариться стильным блестящим пидорским костюмом? Впрочем, в случае сомнений встречай их полной невозмутимостью. Он поднялся из-за своего мафиозного стола и направился к двери. «Пошли… Поднесем Сибилле новый Beamer. Послушай в CD-плеере. Потрясающе!»

Так оно и было. И не только благодаря щекочущему уши басу, сверлившему мозг, невзирая на конкуренцию со стороны шоссе 101. Скип открыл верх. Чтобы мы не просто были погрузившейся в машину кодлой зашибающих охренительную деньгу белых телевизионщиков — чтоб все вдобавок видели это!

Дом Сибиллы вовсе не являлся имением в духе Пикфорд, которое мы, невежды, ожидали найти. По стандартам кинозвезд, он был до невероятности скромен. Обычное ранчо, спереди которого есть крохотный кактусовый садик и короткая тропинка, ведущая с улицы. La Maison Сибиллы притулился на верхней стороне густонаселенного тупика, типичный уголок пригородного рая всего в нескольких шагах от соседей на противоположной стороне. Кто бы догадался, что королева вещательного телевидения обитает за этими заурядными дверьми?

Оказавшись внутри, я осторожно полюбопытствовал насчет местонахождения «уборной» и исчез, словно Шерлок Холмс, преследующий профессора Мориарти.

Подогревал мое исследовательское рвение, по правде говоря, недавний брак мадам Сибиллы с ее хиропрактиком. Тащусь от того, что народ в шоу-бизнесе вечно обженивается со своими наиболее полезными служащими. Особенно мне нравится Анни Леннокс, теперь Eurythmics, которая обрела истинную любовь и счастье, выскочив за своего шеф-повара вегетарианской кухни.

Не зная точно, имеют ли хиропрактики право выписывать рецепты или нет, я считал своим долгом этот вопрос выяснить. Колес я не нашел, зато мог держать голову высоко, зная, что хотя бы попытался.

И как раз тогда произошел маленький инцидент. Опираясь одним коленом о раковину, пытаясь засунуть целиком рожу в аптечку и проверить эти дурацкие запасы, скрываемые аспирином, я почему-то рухнул с ужасным оглушительным грохотом, наверное, прозвучавшим как начало вторжения Антанты в Россию для нормальных пацанов, сидящих вокруг корыта с суши, приготовленного г-жой Сибиллой.

Вся эта затея с суши обернулась очередным кошмаром. Едва я выполз из ванной, объясняя далекий бабах невнятной и дебильной фразой: «Коленка подвела», как затем последовало нечто, когда звездная хозяйка дома оглядела меня, словно спрашивая: «Это автор, или вы его на дороге подобрали?», и даже еще более нелепое: «Давно в футбол поиграл?» — передо мной встала жуткая перспектива разуться.

Это входило в тему серого белка по-японски. И это меня напугало больше, чем предложи мне хозяйка лечь на гвозди. К тому времени я уже страдал от напасти, которая станет преследовать меня на протяжении всего моего джанкоголизма: проклятие исчезающих вен.