Теперь я твоя мама - Лаура Эллиот Страница 49

– Они старались как могли. Однажды я ее найду.

– Сколько ей сейчас?

– Семь лет.

– Моей сестре столько же.

– У тебя много сестер и братьев?

– Когда я считала последний раз, было шесть. Сейчас уже может быть больше. Мать штампует их без проблем.

– Давно ты ее видела?

– Не лезь ко мне, черт побери!

Карла пожала плечами. Каждый раз, когда они встречались, ей приходилось иметь дело с подобными внезапными переменами настроения. Единственным способом успокоить Аниту было сменить тему.

– Прошлой ночью я наломала дров.

– Это уже не в первый раз. Свешиваться с мостика…

– То было тогда. А это сейчас. Я сказала боссу в лицо, что он жеребец.

– А он жеребец?

– Понятия не имею. В этом-то и проблема.

– Это тот парень с бородой из газеты?

– Да.

– Он скоро будет греть тебе постельку.

– Да ну?

– Именно. Это всегда можно определить по их чертовым глазам. Они могут спрятать все, кроме глаз.

Анита становилась все более беспокойной. Когда она подняла кружку с кофе, ее рука дрожала. Усилие, казалось, вымотало ее, и она поставила кружку на стол, не отхлебнув ни капли. Роберт был бы рад познакомиться с подобными людьми, втерся бы к ним в доверие, выведал бы информацию о сети поставщиков. Карла же хотела лишь вернуть девушку к жизни. В свое время она, не особенно задумываясь, помогла Дилану Ри, но Анита отвергала всякую идею реабилитационного центра и злилась каждый раз, когда Карла упоминала социальные службы. Она уже везде побывала и вспоминать, каково это, не собиралась.

– Ты не ходила на прием к психологу, который я организовала? – Карла старалась говорить нейтральным тоном, но Л пита тут же ощетинилась.

– Да отвали ты! – Она достала сотовый телефон, отвернулась и начала с кем-то разговаривать. – Это мой дружок. – Она вызывающе посмотрела на Карлу. – Он хочет встретиться прямо сейчас.

– Ты в порядке?

– Да, черт побери!

– Не уходи, Анита! – Карла перегнулась через стол, схватила ее за руку и не отпустила, когда девушка попыталась вырваться. – Я могу помочь, если ты позволишь. Ты не должна так жить…

– Да, да, да. Все так говорят. Спасибо за кофе. – Анита направилась к двери, потом оглянулась и вернулась к столу. – Наверное, паскудно, когда у тебя крадут ребенка. Мне очень жаль.

– Буррен, – говорит отец Джой, – это уникальное место. Оно образовалось из спрессованных панцирей морских животных, которые жили на дне океана более трехсот миллионов лет назад. Потом, пятнадцать тысяч лет назад – по сравнению со временем, когда жили те животные, кажется, что это случилось буквально вчера, – пришел ледник и соскреб верхний слой почвы с Буррена. Когда ледник растаял, обнажилось сто тридцать квадратных километров, покрытых плоским камнем. Вообще-то здесь ничего не должно расти, но оглянись. Столько редких прекрасных растений!

Он учит ее названиям цветов, которые растут в теплых расселинах в известняке: дриада восьмилепестковая, Dryas octopetala, горечавка весенняя, Gentiana verna, ятрышник мужской, Orchis Mascula, и цветок, именем которого назван их дом, – солнцецвет седой, Helianthemum canum.

Он берет ее за руку, и они ступают по плоским камням.

– Вертикальные расселины – это перекрещивающиеся трещины в известняке, – говорит он. – А выступы – это изолированные части скалы.

Брак ее родителей весь покрылся расселинами, большими трещинами, но они делают вид, что ничего не замечают. Джой иногда пытается понять, в какой трещине их брака они нашли достаточно тепла, чтобы создать ее.

– Они были счастливы до моего рождения? – спрашивает она Мириам, когда они сидят на складе и клеят штрих-коды на бочки с морскими коньками.

– Да, они были счастливы, но потом произошло много всего. Им было тяжело, – отвечает бабушка.

Джой не может представить жизнь родителей до своего рождения, когда она стала камнем преткновения.

– Дети, которые не должны были родиться… – отвечает Мириам. – Не как ты, золотце. Ты их чудо.

Филлис говорит то же самое и задирает подбородок каждый раз, когда Джой просит рассказать эту историю.

– Хорошо же, что я была неподалеку. Тебе повезло, малышка.

Мать никогда не хочет разговаривать о той ночи.

– Ты появилась быстро. – Это все, что она говорит. – Быстро как молния.

Джой представляет снег, и панику, и грубые красные руки, которыми Филлис помогает ей появиться на свет, и своего отца, который далеко-далеко посреди песков слышит по телефону ее первый крик.

Над каналом повисла предрассветная дымка, в которой мелькала медленно плывущая по воде баржа. Карла налила себе кофе и пошла с кружкой на балкон. Послышалась полицейская сирена, потом еще одна. Поглядев на улицу, она увидела несколько полицейских машин. Движение на улице было перекрыто. Дальше вдоль берега канала была натянута желтая лента.

Когда она подошла к огороженной территории, там уже собралась небольшая группа людей. Она узнала Бев, старую проститутку, которая всегда приглядывала за Анитой. За четыре дня до этого она остановила Карлу, когда та выходила из своей квартиры, и спросила, не связывалась ли с ней Анита.

– Я видела вас с ней на днях в «Наффис», – сказала Бев. – Я проверила все обычные места, но никто ее с тех пор не видел.

Карла пошла вместе с Бев в местное отделение полиции, чтобы сообщить об исчезновении Аниты. Полицейский, который их принял, сказал, что, учитывая образ жизни Аниты, слишком рано начинать полномасштабные поиски.

Подходя к каналу, Карла заметила в толпе ярко-рыжие волосы Бев.

– Это Анита? – спросила она, понимая, что это вопрос риторический. Одного взгляда на покрасневшие глаза Бев было достаточно, чтобы узнать ответ.

Полицейские потихоньку разгоняли толпу. Их оттеснили в сторону, и Карла заметила неподалеку фургон телевизионщиков.

– Пойдем в «Наффис», – предложила она.

Бев кивнула и начала проталкиваться сквозь толпу. Когда они быстрым шагом шли берегом канала, Карла взглянула на статую Патрика Каванаха. Поэт сидел в задумчивой позе, руки скрещены на груди. Его желание удовлетворили. Никакой могилы. Только место, где бы он мог сидеть и вечно глядеть в спокойные воды канала. Карла вспомнила ночь, когда она встретила Аниту, и то, как девушка скрестила руки на груди. Она спрятала мысли глубоко в свое худое тело. Она стала своего рода проводником, который вел Карлу к «Наффис» и благоразумию.