Женщина из Пятого округа - Дуглас Кеннеди Страница 5

— Официально я еще женат…

— Но вы ушли от своей жены?

— Нет, скорее наоборот.

— Она ушла от вас недавно?

— Да, вышвырнула меня из дому несколько недель тому назад.

— Значит, вы не хотели уходить?

— Очень не хотел.

— Был другой мужчина?

Я кивнул.

— А ваша профессия…

— Я преподавал в колледже.

— Вы преподавали? — переспросил он, с акцентом на прошедшем времени.

— Я лишился работы.

— Тоже недавно?

— Да.

— Дети?

— Дочь, пятнадцать лет. Она живет со своей матерью.

— Вы с ней общаетесь?

— Я бы очень хотел этого…

— Она не желает с вами общаться?

Я помедлил с ответом. Потом выпалил:

— Она заявила, что больше не хочет меня видеть, но я чувствую, что это мать настроила ее против меня.

Он сложил руки домиком, обдумывая мои слова. Потом спросил:

— Вы курите?

— Вот уже пять лет как бросил.

— Выпиваете?

— Было дело… недавно.

— Наркотики?

— Я принимаю снотворное. Эти таблетки продаются без рецепта. Но в последнее время они мне не помогают. Так что…

— Хроническая бессонница?

— Да.

Он еле заметно кивнул, намекая на то, что и ему ведомы все прелести этого недуга. Потом объявил:

— Ваш диагноз совершенно очевиден: полный упадок сил. Организм не в силах вынести столько… tristesse. [10]Совершенно естественно, что он реагирует на такой traumatisme либо сопротивляясь, либо сдаваясь под натиском вирусной атаки. Грипп, который вы подцепили, проявляется в более острой форме, чем обычно, потому что ваш организм ослаблен.

— И чем же лечиться?

— Я умею лечить лишь физиологические нарушения, грипп — один из тех вирусов, которые живут своей жизнью и диктуют свои правила. Я выписал вам некоторые comprimes,[11] чтобы снять температуру, боль, обезвоживание, тошноту и бессонницу. Но вирус не покинет организм, пока, скажем так, не устанет от вас, не захочет поменять место жительства.

— И как долго это может продлиться?

— Четыре, пять дней… как минимум.

Я закрыл глаза. Я не мог позволить себе остаться еще на четыре-пять дней в этом отеле.

— Но, даже когда он уйдет, вы еще несколько дней будете испытывать сильную слабость. Я бы сказал, что вы будете прикованы к постели не меньше недели.

Он поднялся.

— Я вернусь через три дня, проверю, как идет выздоровление, если к тому времени оно начнется.

Да разве возможно полностью излечиться от тех травм, что наносит жизнь?

— И последнее. Личный вопрос, если позволите. Что привело вас в Париж, одного, сразу после Рождества?

— Я сбежал.

Он задумался, потом произнес:

— Чтобы сбежать, нужно набраться смелости.

— Нет, тут вы ошибаетесь, — ответил я. — Никакой смелости для этого не нужно.

Минут через пять после ухода доктора ко мне зашел портье. В руке он держал листок. С важным видом он вручил его мне, как если бы это было судебное предписание.

— La facture du medecin. Счет от врача.

— Я оплачу позже.

— Он хочет, чтобы вы оплатили сейчас же.

— Он вернется через три дня. Неужели нельзя подождать?

— Ему следовало заплатить еще вчера вечером. Но вы были так больны, что мсье разрешил отложить до сегодняшнего дня.

Я заглянул в счет. Он был выписан на бланке отеля. И сумма указана совершенно фантастическая: двести шестьдесят четыре евро.

— Да вы шутите, — сказал я.

Его лицо оставалось бесстрастным.

— Это плата за услуги и за лекарства.

— Плата за услуги врача? Счет выставлен на вашем бланке!

— Все медицинские счета выставляет отель.

— И врач берет по сто евро за каждый вызов?

— Цена включает наши административные расходы.

— Которые составляют…

Он посмотрел мне в лицо.

— Пятьдесят евро за визит.

— Но это грабеж!

— Во всех отелях существуют административные расходы.

— Но не в сто процентов от цены.

— Такова наша политика.

— И вы еще вдобавок просите с меня стопроцентную наценку на лекарства?

— Tout а fait.[12] Мне пришлось послать Аднана в аптеку за лекарствами. Это заняло час. Естественно, поскольку он потратил этот час, занимаясь внеслужебными делами, ему положена компенсация…

— Внеслужебными делами? Но я гость вашего отеля. И не пытайтесь убедить меня в том, что вы платите ночному портье по тридцать два евро в час.

Он попытался скрыть лукавую улыбку. Ему это не удалось.

— Заработки наших служащих не подлежат разглашению…

Я скомкал счет и швырнул его на пол.

— Как хотите, но платить я не буду.

— Тогда вы можете сейчас же покинуть отель.

— Вы не вправе заставить меня съехать.

— Аи contraire, [13]я могу выпроводить вас на улицу в пять минут. По моему приказу наши сотрудники — notre hотте a tout faire [14]и шеф-повар — сделают это в два счета.

— Я вызову полицию.

— Вы рассчитываете взять меня на испуг? — спросил он. — Поверьте, полиция примет сторону отеля, стоит мне сказать, что мы выгоняем вас по причине сексуальных домогательств нашего шеф-повара. И шеф это подтвердит — потому что он неграмотный и к тому же мусульманин строгих правил. Пару месяцев назад я застукал его dans une situation embarrassante [15]с нашим notre homme a tout faire. Так что теперь, опасаясь разоблачения, он скажет все, что мне нужно.

— Вы не посмеете…

— Еще как посмею. И полиция арестует вас не только за аморальное поведение, но еще и проверит вашу биографию, выяснит, почему вы покинули свою страну в такой спешке.