Шерлок Холмс - Екатерина Мишаненкова Страница 5

6. Предисловие к полному собранию рассказов о Холмсе 1928 года.

7. Предисловие к полному собранию повестей о Холмсе 1928 года.

Самое главное, имея дело с простыми людьми, не давать им понять, что хочешь что-то узнать у них. Стоит им это понять, сейчас же защелкнут створки, как устрицы. Если же выслушивать их с рассеянным видом и спрашивать невпопад, узнаешь от них все, что угодно.

Прожив несколько недель на Бейкер-стрит, доктор Ватсон составил список того, что знает или не знает Шерлок Холмс.

1. Знания в области литературы — никаких.

2. Философии — никаких.

3. Астрономии — никаких.

4. Политики — слабые.

5. Ботаники — неравномерные. Знает свойства белладонны, опиума и ядов вообще. Не имеет понятия о садоводстве.

6. Геологии — практические, но ограниченные. С первого взгляда определяет образцы различных почв. После прогулок показывает брызги грязи на брюках и по их цвету и консистенции определяет, из какой она части Лондона.

7. Химии — глубокие.

8. Анатомии — точные, но бессистемные.

9. Уголовной хроники — огромные, знает, кажется, все подробности каждого преступления, совершенного в девятнадцатом веке.

10. Хорошо играет на скрипке.

11. Отлично фехтует на шпагах и эспадронах, прекрасный боксёр.

12. Основательные практические знания английских законов.

Ну хорошо, пусть, как вы говорите, мы вращаемся вокруг Солнца. А если бы я узнал, что мы вращаемся вокруг Луны, много бы это помогло мне или моей работе?

В «Этюде в багровых тонах», сравнивая человеческий мозг с пустым чердаком, он говорил Ватсону: «Человек толковый тщательно отбирает то, что он поместит в свой мозговой чердак. Он возьмет лишь инструменты, которые понадобятся ему для работы, но зато их будет множество, и все он разложит в образцовом порядке. Напрасно люди думают, что у этой маленькой комнатки эластичные стены и их можно растягивать сколько угодно. Уверяю вас, придет время, когда, приобретая новое, вы будете забывать что-то из прежнего. Поэтому страшно важно, чтобы ненужные сведения не вытесняли собой нужных.

В «Львиной гриве» он же признавался: «Я располагаю большим запасом современных научных познаний, приобретенных вполне бессистемно и вместе с тем служащих мне большим подспорьем в работе. Память моя похожа на кладовку, битком набитую таким количеством всяческих свертков и вещей, что я и сам с трудом представляю себе ее содержимое.

Но может быть все-таки он имел в виду чисто практические знания, необходимые в работе детектива? Однако, в «Знаке четырех» Ватсон вспоминал: «Он говорил о средневековой керамике и о мистериях, о скрипках Страдивари, буддизме Цейлона и о военных кораблях будущего. И говорил так, будто был специалистом в каждой области».

Все-таки, что бы Холмс ни говорил о своей «кладовке», похоже, заполнена она была не только профессиональной информацией.

Человеческий мозг похож на маленький пустой чердак, который вы можете обставить, как хотите.

После первых недель знакомства доктор Ватсон написал в своем списке, что у Холмса нет никаких знаний в области литературы. Однако внимательному читателю его ошибка становится видна почти сразу же — буквально через пару страниц между ними происходит разговор, в котором Холмс со знанием дела критикует современные ему детективы и героев По и Габорио, чем довольно сильно обижает обожающего их Ватсона.

Он хорошо знает британскую классику — чтобы так часто цитировать Шекспира, недостаточно один раз прочитать его в школе (в русском переводе большая часть этих цитат к сожалению потерялась).

Знаком Холмс и с зарубежной классикой — в «Знаке четырех» он цитирует Гете в оригинале и добавляет: «Гете, как всегда, глубок и краток». А в «Союзе рыжих» он и вовсе вспоминает даже не роман, а отрывок из письма Гюстава Флобера к Жорж Санд, что подразумевает не только знание литературы, но и интерес к личностям писателей. Это подтверждается и в «Знатном холостяке», где он цитирует отрывок из дневника американского писателя Генри Давида Торо.

Ну и наконец в рассказе «Львиная грива» сам Холмс говорит о себе: «Я всеядный читатель и обладаю необычайной памятью на всякие мелочи».

Давайте выбросим из головы это происшествие и с чистой совестью вернемся к изучению халдейских корней, которые, несомненно, можно проследить в корнуэльской ветви великого кельтского языка.

На отношении Холмса к Шекспиру стоит остановиться отдельно. Все-таки на протяжении всей эпопеи он цитирует не менее четырнадцати пьес великого драматурга, а одну из них — «Двенадцатую ночь» — дважды, из чего, как уже было сказано, холмсоведы даже сделали вывод о том, что он в эту самую двенадцатую ночь и родился.

Причем, в отличие от других писателей, которых Холмс именно цитирует, с указанием авторства, фразы из шекспировских пьес часто так органично вплетены в его речь, что переводчики, для которых английская культура все-таки не родная, часто их не замечают. Например, в «Убийстве в Эбби-Грейндж» Холмс говорит: «Вставайте, Уотсон, вставайте! Игра началась. Ни слова». В оригинале же эта фраза звучит как «Come, Watson, come! The game is afoot. Not a word!» Это точная цитата из знаменитой королевской речи «Генриха V»:

I see you stand like Grey-hounds in the slips,

Straying vpon the Start. The Game’s afoot.

В переводе Е. Бируковой:

Стоите, вижу, вы, как своры гончих,

На травлю рвущиеся. Поднят зверь.

Теряются в русском переводе и подтексты цитат, перефразированных Холмсом, например фраза «Ведь трижды тот вооружен, кто прав» из «Генриха VI», которую Холмс говорит в «Исчезновении леди Френсис Карфэкс» звучит более персонифицировано, чем в оригинале.

Широта кругозора необходима для нашей профессии. Своевременная реализация на практике накопленных знаний часто играет решающую роль.

По мнению доктора Ватсона знаний в области философии у Холмса тоже не было. И снова доктор ошибался. Возможно, Холмс и не особо увлекался философскими теориями, но учитывая его глубокие познания в лингвистике, истории, религии и музыкальной теории, он просто не мог не разбираться в философии, поскольку она тесно связана со всеми перечисленными науками.