НебeSное, zлодея - Макс Фрай Страница 5

И, собственно, все.

Внимание! Мою жизнь проживает специально обученное существо. Не пытайтесь повторить это в домашних условиях.

Вода из кувшина в «Кофеине» сегодня пахнет, как вода из питьевого фонтанчика летом на пляже; я не знаю, как описать этот запах: жесткая пресная вода плюс камень, плюс немножко металл, плюс контраст прохлады с теплом, который одновременно запах? Ну вот как-то так.

Потрясающий запах, жаль, парфюмерам его вряд ли удастся воспроизвести.

(Вся отпущенная мне Создателем сентиментальность компактно размещается в носу, факт.)

Начать надо с того, что дело было давно, году примерно в восемьдесят пятом, может быть, шестом. Но точно не позже. В ту пору мы с ближайшим другом пристрастились ходить в кино на утренние сеансы. Дело даже не в том, что билеты на первый сеанс стоили настолько дешево, что необходимую сумму можно было собрать на паре трамвайных или троллейбусных остановок: люди в то время часто теряли мелочь, а теперь почему-то не теряют. Наверняка этому есть какое-нибудь разумное объяснение, но я его не знаю.

Но нас привлекала не цена билета, а то, что на утренний сеанс можно было пойти после бессонной ночи. Бессонной у нас тогда была каждая ночь. Мы работали художниками-авангардистами; как сейчас сказали бы, волонтерили. В смысле, не зарабатывали вообще ни черта. Но в мире, где люди исправно теряют мелочь на остановках городского транспорта, это не беда.

…Так вот, на утренние сеансы мы ходили, чтобы посмотреть кино в измененном состоянии сознания. Бессонница – самый дешевый психоделик; подозреваю, не самый полезный для здоровья, но что теперь локти кусать. Зато кинофильмы нам показывали прекрасные. Мировой кинематограф расцветал в наших сознаниях дивным ядовитым цветком. Некоторые фильмы мы потом пересматривали; естественно, некоторых (самых лучших, конечно же) эпизодов там не оказалось. На этих местах мы, надо думать, просто ненадолго проваливались в сон.

Но все это сейчас не очень важно. Просто приятно вспомнить. Кстати, в городе Одессе был кинотеатр имени Котовского (привет автору воспоминаний о Грише). Там был балкон, на балконе все курили, как в Америке какой. И никто оттуда курильщиков не гонял. Еще и не такие чудеса случались в годы моей юности, а у вас, балбесов, только фейсбук с инстраграмом, кхе-кхе.

Впрочем, в тот день, к которому рассказчик в моем лице столь неспешно подбирается, мы ходили не в кинотеатр Котовского, а в какой-то другой. На улице Карла Маркса, ныне Екатериненской, а как он назывался, не помню, хоть убей. В этом кинотеатре показывали фильм «Ва-банк», и мы так впечатлились, что даже в ИСС не впали. Жалко было бы пропустить эпизод. Вместо этого, напротив, неожиданно взбодрились, особенно когда наши под предводительством Квинто с Датчанином победили, и все стали хорошо жить.

…Из кинотеатра мы вышли бодрой пружинистой походкой и пошли ко мне домой, где намеревались лечь и проспать до обеда, как обычно проделывали в подобных случаях. Но сна не было ни в одном глазу. Хотелось срочно ограбить банк, на худой конец, просто музыки и цветов. В самом крайнем случае, выпить водки за успех Квинто, который мы всем сердцем считали и своим тоже. Некоторые хорошие фильмы (и книги) дают такой эффект: зритель (читатель) чувствует, что добро в лице главгероя победило, потому что он так хорошо, усердно смотрел (читал). А если бы не старался, трындец котенку. В смысле, был бы печальный финал.

(А когда мы смотрели «Тельму и Луизу», наоборот, чувствовали, что как-то недостаточно постарались. Вот девчонки и не вырулили из неприятностей. С «Бонни и Клайдом» такая же беда.)

Ну, в общем. Отметить успех нам хотелось, а выпивки в доме не было. В этом моем доме вообще никогда ни черта не было, пока кто-нибудь не принесет. А тут не принесли.

Тогда мы совершили очень странный поступок (не только с нашей сегодняшней точки зрения странный, мы и тогда понимали, что делаем полную ерунду). Мы взяли пустую бутылку из-под водки, оставшуюся от каких-то очень давних гостей, наполнили ее водой из-под крана, взяли маленькие водочные рюмочки и сели бухать.

Мы оказались такими слабаками, что даже не допили эту бутылку. Примерно половины хватило, чтобы ужраться в хлам. «Это потому что на голодный желудок», – авторитетно говорил потом мой друг, который сам наливал в эту чертову бутылку воду из-под крана. То есть никаких иллюзий насчет содержимого бутылки у нас не было. Тем не менее мы как миленькие опьянели от этой воды из водочной бутылки и уснули пьяные – можно было бы сказать, под столом, но вместо стола у нас тогда был этюдник, под ним особо не развалишься, так что не стану врать, все-таки не под столом. Но совсем рядом с ним.

Похмелья у нас потом правда не было. Но у нас его тогда практически ни от чего не было, за исключением совсем уж жуткого шмурдяка под названием «Солнце в бокале». Сходными свойствами обладало вино «Аромат степу» и еще что-то, уже не помню. Все-таки самые страшные воспоминания мое сознание умеет вытеснять.

Дней десять назад, возвращаясь домой глубокой ночью, нашли на траве у подъезда отломанную ветку каштана с характерной крупной почкой, забрали домой, сунули в бутылку с водой и только на следующий день увидели, что почка раздавлена, почти в лепешку сплющена чьим-то тяжелым ботинком, ну или не ботинком, но больше всего похоже, что на нее наступил крупный взрослый человек.

Хотели выкинуть ветку, но не стали, заметив пару совсем мелких, даже не начавших набухать почек внизу – вдруг они распустятся. На самом деле, просто из упрямства оставили. Не хотелось чувствовать себя подслеповатыми дураками, которые приволокли в дом негодную мертвую ветку. А напротив, хотелось торжества жизни вопреки всему.

Несколько дней ветка молча стояла в воде, обдумывая ситуацию. А потом раздавленная в лепешку почка снова обрела объем и принялась распускаться. Теперь из бутылки с водой задорно торчит растопыренная каштановая пятерня, а те мелкие почки, которые стали формальным поводом дать ветке шанс, понемногу набухают и зеленеют.

В моей жизни было великое множество добрых знаков (как и в жизни любого человека, дающего себе труд обращать внимание на диалог, который постоянно ведет с нами реальность). Но этот каштановый, наверное, один из самых желанных, потому что он – о торжестве жизни из одного только упрямства, иными словами, о созидательной воле, которая превыше веры, надежды и их вечного антагониста – здравого смысла, то есть превыше вообще всего.

Сплетничали о знакомых; внезапно пришли к выводу, что, если бы Бог зачем-нибудь решил воплотиться среди людей вотпрямщас с целью создания очередной актуальной для текущего периода секты, Ему (чтобы без читерства) пришлось бы родиться девочкой из так называемой хорошей семьи на постсоветском пространстве. И тогда к 33-м годам Он научился бы не красить (не всегда красить) ногти, а возможно (шансов мало, но все-таки Бог, Он талантливый) показывать средний палец в ответ на каждое пятое или даже второе (совершенно немыслимо, но повторяю, все-таки Бог) требование т. н. социума.