Посредник - Ларс Соби Кристенсен Страница 54

– Нет, а что? – отозвался он.

Уголком салфетки Бленда быстро стерла капельку майонеза из угла Фрэнкова рта. Он немедля отпрянул. Неужто зашло так далеко? Позволительно ли ей действовать настолько бесцеремонно?

– А кто бы удивился, если бы что-то тебя мучило, – сказала она. – При твоей-то работе. Такое не всякий выдержит.

Как раз подобные вещи Фрэнк слушал с удовольствием. Он дорожил этими словами. Особенно потому, что произнесла их Бленда. Она знала ему цену. И кое-что его вправду мучило. Что, собственно, следует считать несчастным случаем? Если кто-то ложился на рельсы и ждал поезда – это несчастный случай? Нет, несчастный случай не бывает умышленным. Он происходит внезапно, без предупреждения. И быстро. Удар, доставшийся Стиву, не был несчастным случаем, а вот то, что он треснулся головой о музыкальный автомат, – самый настоящий несчастный случай. Когда Фрэнков отец упал с лестницы – это был несчастный случай, но как тогда квалифицировать, что рухнул он на косу? Отца постигли сразу два несчастных случая? Беда редко приходит одна, но сколько их должно прийти разом, чтобы называться уже не несчастным случаем, а роком, судьбой?

– Стив, – солгал Фрэнк. – Я много о нем думаю.

– Да, скверная история. Как там, кстати, дела?

– Его отец неотлучно при нем.

– Мило с его стороны.

– Стив не знает, что он там.

– Все равно. Что хорошего, если бы он лежал там один-одинешенек.

В первую очередь мысли Фрэнка занимал отнюдь не Стив. Занимало его все остальное, о чем он хлопотал. Пожалуй, Стив имел к этому известное отношение, ведь Бленда вроде как упрекнула Фрэнка, что он не такой хороший человек, как Мартин, круглые сутки дежуривший возле сына, но это несправедливо, а она более чем ясно намекнула, фактически сказала, что он, Фрэнк Фаррелли, не заступился за приятеля, однако, если она имела в виду именно это, он не может выслушивать подобные обвинения.

– Собственно, что такое несчастный случай? – спросил Фрэнк.

Бленда рассмеялась, поперхнулась, начала кашлять, пока не посинела лицом. Фрэнк хлопнул ее ладонью по спине, несколько раз, сперва осторожно, потом сильнее и сильнее, а при этом невольно вспомнил, как давно последний раз прикасался к женщине. Конечно, лаской это не назовешь, скорее уж первой помощью, однако он чувствовал ладонью дуновение тепла каждый раз, как прикасался к тонкой, слегка влажной блузке, которая липла к ее коже, и просто не мог не заметить застежку бюстгальтера. В конце концов Бленда сумела-таки выплюнуть что-то на пол. И понемногу очухалась.

– Ни в коем случае не говори Комиссии. Что ты размышляешь о том, что такое несчастный случай.

– А я размышляю. Допустим, некто по дурости отправляется в пустыню, не запасшись водой, и через два дня умирает. Это несчастный случай?

– Вообще-то, нет. Виноват-то он сам. Глупость его.

– Вот именно! Я о том и толкую. Вина его. Но если он споткнется о камень, сломает ногу и останется там лежать, налицо несчастный случай, верно?

Бленда не могла не согласиться.

– Забавно с тобой разговаривать, – сказала она.

Отнюдь не всем казалось забавным разговаривать с Фрэнком. Он наклонился вперед, почуял, как приятно от нее пахнет.

– А если б ты не выкашлянула тот кусочек…

– Это была оливка.

– Если б ты не выкашлянула оливку и задохнулась, это был бы несчастный случай?

– Вот это уже не забавно, Фрэнк.

– Может, как-нибудь сходим вместе поужинать?

Фрэнк не поверил своим ушам. Неужели он задал этот вопрос? Пригласил Бленду Джонсон? Ответить она не успела, – к счастью, зазвонил телефон. Шериф. Пожилая дама, миссис Рут Клинтстоун с Шоувел-стрит забыла выключить электроплитку и умерла, отравившись дымом. Она вдова, однако нужно известить сына, Артура Клинтстоуна, пятидесяти лет, безработного, человека обычно весьма недружелюбного. Фрэнк получил адрес и поехал туда, в один из последних домов на восточном шоссе, где сплошь трущобы. Припарковав машину, прошел к входной двери, болтавшейся на петлях, постучал, но никто не вышел открывать и без того открытую дверь.

– Мистер Артур Клинтстоун! – крикнул Фрэнк.

Двое сопливых мальчишек вынырнули откуда-то, принялись теребить его за штанину. Пришлось их шугануть, пока они не изодрали ему весь костюм, но им не пронялось, они тотчас явились снова, еще надоедливее, и теперь норовили испортить его ботинки. Тут наконец обнаружился, по-видимому, сам Артур Клинтстоун, грузный детина, неряшливый, в майке, впрямь настроенный весьма недружелюбно. Он прогнал мучителей и уставился на Фрэнка.

– Если вы пришли забрать наших мальчишек, можете спокойно всех нас пристрелить, – сказал Артур Клинтстоун.

– Да я вовсе не… – Фрэнк не договорил.

– А заберете погрузчик, так заодно можете и дом снести.

Больше всего Фрэнка поразило, что этот малоприятный субъект говорил спокойно, почти задумчиво и оттого в нем сквозило некое достоинство, глубокое и отчаянное.

– Вы Артур Клинтстоун?

– А вы кто?

– Фрэнк Фаррелли. К сожалению, у меня дурные вести.

– Вижу.

– Ваша мать умерла.

Артур Клинтстоун наклонился поближе:

– Повторите.

– Миссис Рут Клинтстоун, к сожалению, забыла с вечера выключить электроплитку и ночью скончалась. Ее нашли утром в постели.

– Вы уверены, что это она?

– Если миссис Рут Клинтстоун, проживающая на Шоувел-стрит, четыре, ваша мать, то я, увы, уверен.

Ее сын молча стоял на пороге, почесывал наколку, которая вилась вниз по плечу. Фрэнк толком не знал, что будет, если этот малый сломается или выгонит его. Именно сейчас все решится. На карту поставлен человек. Но ничего такого не случилось. Артур Клинтстоун вдруг радостно подпрыгнул.

– Лесли! – крикнул он. – Лесли! Твоя свекровь померла!

Появилась Лесли, изнуренная женщина, то ли в халате, то ли в чем-то еще, спешно накинутом на голое тело.

– Что ты сказал, дорогой?

– Рут наконец-то померла. Дымом отравилась! Знаешь, что это означает, Лесли Клинтстоун?

Очевидно, она знала, потому что бросилась мужу на шею, а вскоре вернулись отпрыски, и все семейство возликовало по поводу кончины миссис Клинтстоун – зрелище весьма мрачное, с точки зрения Фрэнка. Пришлось ему напомнить себе слова Шерифа, что горе непредсказуемо. Может и радостью обернуться. А радость, какой Фрэнк был сейчас свидетелем, казалась совершенно искренней, сердечной, и они ее не скрывали. По крайней мере, вели себя честно.

Артур Клинтстоун повернулся к Фрэнку:

– Заходи, приятель, пивка тяпнем!

– Я за рулем.

– Жаль. Как твоя фамилия, Фрэнк?