Возвращение из Индии - Авраам Бен Иегошуа Страница 55

И действительно — вскоре мы услышали звук шагов, мягких, но уверенных, и радость нахлынула на меня, поскольку я понял, что тоже могу распознать их. Она слегка помедлила возле соседней двери, но затем решительно вернулась к двери мужниного офиса, дверь в который открыла уже безо всяких колебаний, улыбаясь своей приветливой улыбкой. Войдя в комнату, она с удивлением воззрилась на меня, но сначала поздоровалась с секретаршей, дружески кивнув ей, а затем и расцеловавшись, после чего, повернувшись ко мне, тем же тоном, что и ее муж, повторила его вопрос:

— Где вы все это время пропадали? Куда вы исчезли?

— Куда ты исчезла? — с деланным гневом передразнил ее Лазар. — Где ты так долго была? Ты обещала быть здесь в шесть, а сейчас уже половина восьмого!

— Не притворяйся, — парировала она, и нежная улыбка скользнула по ее полному лицу. — Не пытайся меня уверить, что все это время тебе было нечем себя занять.

— Не в этом дело, — сказал он с обидой. Но видно было, что он был тронут ее ответом, после чего стал собирать свои принадлежности. — Завтра у меня сумасшедший день. Но лучше взгляни, что за подарок мы здесь для тебя приготовили. — И он протянул ей фотографии, которые она схватила с детским криком восторга, и, не взглянув на меня, стянула со своих плеч накидку и с энтузиазмом воскликнула:

— А мы уже думали, что случайно допустили при съемках передержку. — Не теряя времени, она открыла свой зонтик и пристроила его сушиться в углу, села удобно в кресло, стоявшее между двумя огромными фикусами, достала очки и начала один за другим рассматривать снимки, ухитрившись в то же время вежливо поблагодарить секретаршу, предложившую ей чашку горячего чая, и отклонить возражения Лазара, утверждавшего, что им нужно как можно скорее оказаться дома, и все это с улыбкой, не покидавшей ее лица. — Дай мне минуту, — говорила она, — позволь мне расслабиться на одну минуту. Я до смерти продрогла.

Секретарша, выглядевшая совершенно счастливой от присутствия жены Лазара, вспомнила обо мне и, повернувшись в мою сторону, тактично спросила, не присоединюсь ли я к ним. И хотя я был уже одной ногой в коридоре, я не смог отказаться, ощутив всю гипнотическую силу, притягивавшую меня к этой женщине, неповоротливой в зимних ее одеждах, с веснушчатым, раскрасневшимся лицом. Узел на голове распустился снова, ноги, которые из-за черных ботинок кажутся еще длиннее, скрещены, она сидит, бесхитростно радуясь, издавая время от времени мягкий смешок при виде изображения на фотоснимках, запечатлевших ее саму и ее мужа во время путешествия, о котором, он, по его словам, успел уже совершенно забыть.

Тем временем расторопная секретарша внесла поднос с чайными чашками и кусочками торта с кремом, остававшимися от какого-то мероприятия в административном крыле. Жена Лазара поблагодарила ее с присущей ей доброжелательностью и склонностью к преувеличениям.

— Вы просто спасли мне жизнь. У меня все в горле пересохло. Все утро я бегала, устраивая свою мать в дом для престарелых.

— Ваша мама хочет жить в доме для престарелых? — пораженно спросила секретарша. — Но почему? Я встретила ее в кафе месяц назад, и она выглядела великолепно.

— Да, — благодушно подтвердила Дори, как если бы несла персональную ответственность за то, как выглядит ее мать, — да она выглядит отлично и справляется со всеми делами, но пока мы были в Индии, ей стало известно, что появилась возможность занять освободившееся место в доме для престарелых, на которое она подала заявку несколько лет тому назад. Мы об этом совершенно забыли, поскольку там никто не собирался умирать. Как бы то ни было, она у нас совершенно независима и вполне могла бы жить в своей собственной квартире. Но она боится, отказавшись, потерять это место. Что я могу сделать? Мы обязаны уважать их желания. — И она повернулась ко мне, как бы изумленная моим безмолвным присутствием, и тем своим доверительным тоном, который в последние дни путешествия установился между нами тремя, повторила вопрос, оставшийся пока без ответа: — Ну, так чем же вы занимались все это время? — А увидев, что я раздумываю над ответом, как если бы я был не вполне уверен, что она имеет в виду, прибавила доверительно: — Вы уже оправились от нашего путешествия?

И хотя я был благодарен ей за это «наше», я не в состоянии был произвести ничего, кроме:

— В каком смысле?

— В каком смысле? — повторила она, сбитая с толку педантизмом, скрытым в моем вопросе. — Я не знаю. В конце путешествия вы показались мне огорченным и подавленным.

— Подавленным? — пробормотал я ошеломленно. Сразило меня то, что тайная моя любовь для нее показалась обычной депрессией. Тем не менее меня обрадовало ее внимание к моему настроению. — Огорченным? — И я улыбнулся ей, придав моей улыбке оттенок иронии. — Почему вам это показалось?

Она тут же стала оглядываться, ища своего мужа, который, похоже, должен был подтвердить ее ощущения. Но он, потеряв терпение от этой пустопорожней болтовни, собрал со стола все бумаги и папки, защелкнул свой «дипломат», и, поднявшись, демонстративно выключил настольную лампу, бросив при этом откровенно враждебный взгляд в сторону жены, которая доедала свой кусок торта.

— Нам показалось, что вы огорчены, — продолжала Дори, — из-за того, что вы потеряли место в отделении Хишина.

Лазар, который в это время надевал свой короткий, цвета хаки, дождевик, натянул затем на голову забавную меховую шапку и доверительно сообщил:

— Не беспокойся. Мы нашли ему временную работу в отделении у Левина.

— В терапевтическом отделении? — с энтузиазмом спросила его жена и повернулась ко мне: — Ну, теперь вы довольны?

— Он доволен, — ответил за меня Лазар. — Почему бы ему не быть довольным? Ты же сама слышала, что Хишин твердил все время: он прирожденный терапевт, и там его ожидает достойная работа. — Но увидев, что его жена продолжает неторопливо прихлебывать чай, вскричал, теряя терпение: — Ну, Дори, заканчивай, хватит уже, нам пора двигаться домой!

Но она, словно не слыша, продолжала допивать остатки чая, как бы демонстрируя свою независимость и способность пребывать в полной гармонии с окружающим ее миром, — по крайней мере, до тех пор, пока она не находится в одиночестве. Затем она не торопясь поднялась и завернулась в длинную черную шаль. Достала из своего кармана голубой шарф, а вслед за этим лист бумаги, который протянула секретарше, которая колебалась между естественной преданностью Лазару и восхищением, относящимся к его жене. А Дори, одарив ее улыбкой, сказала дружелюбно:

— Как вы полагаете, могу ли я оставить вам это медицинское свидетельство моей матери, требующееся для дома престарелых, с тем чтобы профессор Левин заполнил его? Я сама позвоню ему сегодня вечером и все объясню.

— Тебе придется запастись терпением, — вмешался Лазар, в голове которого явно прозвучало злобное удовлетворение. — Левина здесь нет, он болен.

— Что? Он опять заболел?! — вскричала его жена, которая, судя по явной тревоге в ее голосе, определенно знала о сути этой таинственной болезни. — Так что же нам делать? Мы должны вернуть анкету не позднее, чем через день.