Арабская кровь - Таня Валько Страница 55

– Жаль, что вы не видели всех тех раненых и убитых в мирных демонстрациях семнадцатого февраля!

Вспыльчивая Марыся подскакивает и хватает консула за плечо, вонзая в него длинные ногти.

– Может, изменили бы свое мнение, – наклонившись, шипит она ему прямо в ухо.

– Я – представитель общественной и дипломатической службы, – говорит консул и беспардонно отталкивает Марысю.

– Ну конечно. – Мать становится рядом с дочерью.

– Я сейчас вызову охрану, а они ливийские служащие. Они охотно арестуют двух бунтовщиц, которые принимали участие в антиправительственных митингах.

– Не пытайтесь нас запугать, мы таких ничтожных доносчиков, как вы, не боимся! – Не желая продолжать пререкания, Дорота переходит к делу: – Так что, вы внесете нас в список? Сделаете паспорт? Вы дадите нам какой-нибудь билет? Все. Прошу дать нам ответ. – Дорота набирает в грудь побольше воздуха, чтобы сказать напоследок несколько слов и тем самым выразить еще одно мнение. – А доносы на собственных граждан были в моде во времена коммунистов, интересно, из какой вы политической партии?

– Паспорт не сделаю, потому что мы уже ликвидированы, – заявляет чиновник, меняя тон.

– Что? – Дорота таращит глаза.

– Посольство ликвидировано, потому что все отделения – на основе унии. Поэтому все документы и печать строго уничтожаются или являются недействительными. До выяснения. В список я вписываю плюс один, а билетов я не выдаю. Сам буду ждать вылета в зале аэропорта. Все.

Он берет польский паспорт из рук Дороты, списывает данные и выпихивает женщин из консульства.

– Привет, Дорота, – раздается в телефоне мертвый голос Баськи.

– Родная моя! – Подруга сдерживает дыхание, потому что не знает, как выразить соболезнования. – Мне так жаль… Так жаль…

– Я не по этому делу. Звоню, потому что мне досадно, что ты снова застряла в Ливии и, пожалуй, в еще худшей ситуации, чем много лет назад.

– Я записалась на завтрашний польский правительственный самолет, но проблемы с Марысей. У нее по-прежнему ливийский паспорт.

– Черт возьми!

– А консул не хочет сделать временный паспорт, потому что все уже ликвидировано…

– Это вранье! – убедительно заявляет Баська. – Я за свой заплатила пять тысяч долларов. Если бы ты ему положила в карман, то наверняка какой-нибудь еще нашел.

– Не сообразила… У меня ведь есть деньги. – Дорота расстроена из-за своей наивности и глупости.

– Сейчас это уже как горчица после обеда. Я тебе только хочу сказать, что поляки, как всегда, чересчур умно придумали с этой эвакуацией своих граждан. – В голосе Баськи слышна ирония. – Свидание в зале вылета, дебилы! Никто туда сам не доедет, моя милая. Через каждые пару сотен метров стоят полицейские шорты [63], службы безопасности, гвардия или наемники.

– Откуда ты все это знаешь? – спрашивает Дорота, и по ее спине от ужаса идет дрожь.

– Собственно, сейчас еду в одном из двух больших автобусов, которые эвакуируют немцев из посольства в Триполи. У нас эскорт из бронированного транспорта и четырех мотоциклов.

– Так вот откуда этот звук!

– Ага. И сделали раньше все необходимые бумаги и разрешения, так что никто индивидуально не предъявляет документы, только показывают официальную ноту – и едем дальше. Ordnung muss sein [64] или нет?

– Да, что правда, то правда. Но что же в таком случае делать?

– Попробуй выехать намного раньше и добраться до аэропорта какими-нибудь окольными дорогами. Кроме того, приготовь доллары, потому что, к сожалению, должна будешь платить, и немало.

– Заплатим, только бы отсюда выбраться. – Марыся слышит весь разговор, ведь мать включила громкую связь.

– О господи, девушка! Мы только что подъехали к зданию. Дикая толпа, бьют пассажиров палками… Я не могу! Для нас делают коридор… Я должна уже лететь… Держись! – Связь прерывается, а мать с дочерью сидят, словно окаменевшие, во мраке комнаты, не говоря друг другу ни слова.

– Может, я поеду с вами? – Рашид не поддается на уговоры и не хочет остаться дома. – У вас будет самая хорошая охрана.

– Успокойся! – возражает Муаид. – Со стороны будет выглядеть лучше, если две белокожие женщины будут ехать только с водителем. Они имеют право на официальную эвакуацию.

– Кроме того, ты очень вспыльчивый, – выражает свое мнение Дорота. – Еще дойдет дело до чего-нибудь плохого. А так мы, две блондинки, начнем плакать, может, смилуются.

– Кто? Черные наемники? Ты шутишь?

– А может, не выезжать из Триполи, а переждать? – говорит Марыся. Она, конечно, боится, но у нее есть и другая причина, из-за которой ей хочется остаться. – Если будем сидеть дома, как Хадиджа, Аббас и твои подруги, мама, то ничего с нами не случится. Ведь это через минуту закончится.

– Я тоже так думаю, хорошая мысль. – У Рашида блестят глаза.

– С ума сошли! – Дорота нервничает, хватает чемодан и направляется к двери. – Господь Бог вас оставил?! Тут льется кровь! Чего ждать, дочка?! Ведь мы в списке! Сегодня отсюда выедем, но если захочешь, то еще вернемся. В лучшие времена, когда здесь будет безопасно. Ну, думай!

– Мы уже должны выходить. – Муаид помогает Дороте, и они выходят из дома, направляясь к машине.

– Я точно сюда приеду. – Марыся обнимает за шею молодого мужчину, становится на цыпочки и нежно целует его в губы. – Не забывай обо мне.

– Никогда, Блонди. – Рашид ласково называет Марысю старым прозвищем ее матери. – Буду ждать.

Триполи словно вымер. Не видно пешеходов на улицах, играющих в скверах детей и подростков, возвращающихся из школы. Иногда промелькнет какой-нибудь человек, неся сетку, наполненную печеньем и самыми необходимыми продуктами и вещами.

Они выезжают на автостраду, ведущую в аэропорт. Движение начинает постепенно увеличиваться. Буквально через пару километров они останавливаются в первой пробке.

– Что происходит? – Дорота сидит на сиденье пассажира возле Муаида и нервно вытирает пот со лба. – Как думаешь?

– Может, это первый пост. Он всегда тут был.

Через минуту они подъезжают к будке, в которой как минимум двадцать полицейских и солдат. Все с оружием, которое направлено на проезжающие автомобили.

– Куда едете? – смуглый молокосос в мундире задает глупый вопрос, так как дорога ведет только в одном направлении.

– В аэропорт, – спокойно отвечает водитель, хотя солдат всовывает снятый с предохранителя автомат Калашникова в машину.