Без лица - Хари Кунзру Страница 61

Итак, черные трубы будут все так же выплевывать наружу угольный дым, пятная небо, парочки будут прогуливаться по палубе, выкрашенной в цвет бычьей кожи, и корабль будет нести Джонатана Бриджмена в жерло Красного моря, а затем через Суэцкий канал выпустит его в Средиземное море, названное так потому, что это центр мира, и на его берегах на стыке войны, закона, демократических институтов и дисциплинированного наблюдения за природой зародилась цивилизация. Покидая Средиземное море, черный корабль обогнет мыс Финистерре, finis terra, край земли, а за ним, за краем всей земли, лежит Англия.

О, мистический Запад! Страна шерсти, капусты и распутных девок с круглыми глазами! Девки, должно быть, те еще штучки, если можно делать хоть какие-то выводы по тому, как Бриджмена приняли на борту «Лох-Ломонд». Присутствие «незанятого» мужчины, да еще такого высококачественного (настолько незанятого, настолько мужчинистого!), раззадорило всех неудачниц, возвращающихся с осенней охоты без добычи. Все, что им, по-прежнему безмужним, обещает прибытие на родину, — это продолжение периода безмужности, а затем некий компромиссный вариант. Не такой высокий. Не такой богатый. Не так хорошо воспитанный. Бриджмен же, несмотря на то что выглядит очень юно, а одежда сидит на нем до странности плохо, похож на обещание большего. Пара таких пустышек весьма целеустремленна, и ему приходится перед сном проталкивать ножку стула в дверную ручку каюты. Несмотря на эту предосторожность, и мисс Эмили Хоувард, и мисс Барбара Холлис уверены, что смогут прийти с ним к взаимопониманию, а мисс Аманда Джелликоу, несколько больше знакомая с жизнью (и с Джонатаном), чем другие, убеждена, что, случись ей завтра умереть, она ни о чем не пожалеет. Пока незанятый мужчина смотрит, как светящийся кильватерный след тает в темноте, Аманда снова сидит за столом с мистером и миссис Деверо, ее провожатыми. Они думают, что она отдыхала в своей каюте, а вовсе не обжималась с Джонатаном на нижней палубе, под парусиновым тентом спасательной шлюпки. Миссис Деверо говорит: «Аманда, ты так хорошо выглядишь!» — и Аманда надеется, что та не заметит ни влажного пятна на ее платье, ни густого мужского аромата, исходящего от ее тела.

Аманда — исключение. Джонатан пытался избежать подобных встреч, надеясь, по сути, не делать ничего, что могло бы привлечь к нему внимание. Он как можно больше времени проводит в каюте, а когда выходит на палубу, погружается в самые устрашающие книги, которые только может найти в судовой библиотеке. В самом деле, редкая пустышка найдет что сказать, когда в ответ на свое «А что вы читаете?» (хлоп-хлоп ресницами) услышит: «Второй том Мотли, „Образование Голландской республики“» [140]. Аманда, соображавшая быстрее других, скрыла свое невежество относительно истории семнадцатого века, заведя разговор о ветряных мельницах и доме в Саффолке, и тут же придумала какую-то почтовую открытку с видом, которую просто обязана была ему показать после обеда.

Если бы она знала, что олицетворяет, Аманда наверняка постаралась бы воспользоваться своим положением. Для Джонатана она — первая: откровение, такое же, как акт пересечения этой черной воды. Ее запах, ее цвета, даже волосы на ощупь — все это для него маленькие победы. Он стоит возле леера, храня в ноздрях ее аромат, и каждый раз, поднося к губам сигарету, чувствует себя первооткрывателем.

Несмотря на все усилия, Джонатану трудно добиться хоть какой-нибудь неприметности на палубе корабля. Багаж вызвал у него глубокое разочарование: чемодан, полный завинчивающихся бутылок с коричневой спиртосодержащей жидкостью, и гораздо меньший по размеру чемодан с грязной одеждой. Не считая теннисной ракетки в чехле, винтовки, патронов и черепа какого-то оленя, эти два чемодана теперь — все его имущество, ставшее — после того как он спустил бутылки за борт — жалкой кучкой. Хуже того: одежда на нем не сидит. Талия предыдущего Бриджмена была шире, ступни — больше, а руки — короче. Для инкарнации, уделяющей особое внимание одежде, это кошмар. Остается только ходить в смокинге с прожженным лацканом и брюках с подвернутым поясом и обтрепанными обшлагами, непристойно шлепающими его по щиколоткам.

Отчаянные ситуации вынуждают к принятию отчаянных мер. К счастью, Ганеш, младший стюард, входит в число поклонников Джонатана Бриджмена, и за запертой дверью он получает основания думать, что также достиг с ним некоторого взаимопонимания. Джонатан уговаривает Ганеша реквизировать из гардероба некоторых, существенно лучше экипированных, пассажиров определенные вещи. Манишка тут, пара подтяжек там. Более того, вводится в действие система рискованных временных займов. Таким образом, Мерриуэзер, молодой начальник дивизиона из штата Керала, временами теряет из виду свой не самый любимый льняной костюм, а Дики Карсон замечает что-то чертовски знакомое в покрое смокинга, надетого на Бриджмене. Но, поскольку у самого Дики смокингов — три штуки, он не усматривает никакой связи, и Джонатан получает возможность выглядеть, по крайней мере, адекватно (если не в действительности хорошо) одетым.

Услуги Ганеша по прокату одежды порождают собственные проблемы. После Адена стюард начинает требовать расплаты и физической разрядки после тяжелого рабочего дня. Джонатану приходится крепко пораскинуть мозгами. Особенно трудно найти деньги. У него их практически нет. Несмотря на то что некоторые услуги на борту корабля бесплатны, а за другие можно оставить долговую расписку, подкуп стюарда — операция, осуществляемая только за наличный расчет. Джонатан надеется решить проблему регулярной игрой в покер в машинном отделении, но на второй раз один из кочегаров ловит его на жульничестве, и дело оборачивается очень плохо. Все, что удается сделать старшему помощнику, — это не дать машинистам придушить паршивца и вышвырнуть за борт. Таким образом, лицо Джонатана настолько разбито, что он вовсе не появляется на публике до самого Гибралтара, а остаток пути вынужден постоянно озираться, если вздумает сделать шаг в сторону от главной пассажирской палубы.

Шторм в Бискайском заливе сглаживает неловкость ситуации, превращая большинство пассажиров в блюющие развалины, слишком занятые собственными мучениями, чтобы замечать синяки Бриджмена или его неожиданное возвращение к захудалой одежде. Только когда вдали показываются белые скалы Дувра, настроение на борту «Лох-Ломонд» поднимается. Парочка особенно страдающих от морской болезни пассажиров откровенно ликует (несмотря на то, что английское побережье уже довольно давно находится в поле зрения). Ведутся оживленные беседы о красотах родины и о том, кто и что сделает в первую очередь после высадки на берег. Аманда Джелликоу стоит рядом с Джонатаном у леера и спрашивает: «А ты рад возвращению?» Джонатан отвечает «да» и сам слышит, как неубедительно это звучит.

Щурясь через воду на меловые скалы в зеленой оборке, он охвачен чем-то вроде благоговейного ужаса. Для людей, окружающих его, все это имеет значение. Только сейчас он осознает, что, одержимо изучая Англию, все же никогда не верил в ее существование. Это место всегда сохраняло для него абстрактность, как философская гипотеза или геометрическая задача. Представим себе куб, вращающийся вокруг своей оси. Представим себе Озерный край, и Норфолкские озера, и белые скалы, поднимающиеся из серо-зеленой воды, окруженные чайками. Он пытается ощутить то, что ощущают другие, и нервно спрашивает себя: чем он стал?