Семья Усамы бен Ладена. Жизнь за высокой стеной - Омар бен Ладен Страница 66

Это был необычный, окутанный тайной полет — никто на борту не знал, где он завершится. Даже людям Усамы не сообщили, возвращаемся ли мы в Саудовскую Аравию или летим куда-то еще — в Пакистан или, может быть, в Йемен.

Вспоминая дни, проведенные в Пакистане, я подумала, что наша жизнь там будет вполне счастливой. Что же до Йемена, то о нем я знала мало — только то, что обе наши семьи, моя и мужа, были оттуда родом. Это весьма консервативная мусульманская страна, и я была уверена, что ее обычаи вполне впишутся в наш традиционный жизненный уклад.

Мне казалось, что полет длится бесконечно. Я уже начала думать, что мы собираемся обогнуть весь земной шар. Но в конце концов самолет стал снижаться. И тогда я в первый раз заметила высокие горные вершины далеко под нами. Прошло еще несколько минут, и мы совсем снизили высоту. Я снова посмотрела в окошко и заметила, что мы собираемся приземлиться на какой-то равнине — плоском участке земли, окруженном со всех сторон горами. Вдали виднелись деревья. Мысли мои путались. Помню, я спрашивала себя: «Как же называется эта далекая страна?»

Внезапно взору открылся небольшой аэропорт, и я заметила вдалеке силуэты местных жителей. Мне показалось, что мужчины, там и тут сновавшие по территории аэропорта, одеты как афганцы. Я знала, как выглядит их национальная одежда — видела, когда мы проводили лето в Пакистане. Но были ли это афганцы, живущие в Пакистане, или мы и вправду прилетели в Афганистан, оставалось пока неясным.

Мое сердце замерло на мгновение, но потом я успокоилась, напомнив себе, что должна радоваться: скоро вся наша семья опять окажется вместе — и не важно, в какой мы стране.

После приземления начался небольшой хаос. Нас всех быстро рассадили по микроавтобусам и маленьким грузовикам «тойота», припаркованным рядом с площадкой для приземления. Я мало что запомнила в тот день — была слишком утомлена. Помню, нас отвезли в большой белый дом, который называли старым дворцом: там для нашей семьи были приготовлены очень славные комнаты. Жили там и другие женщины — жены мужчин, работавших вместе с Усамой.

Я чувствовала беспокойство, оттого что не увидела еще мужа и сына — ожидала, что они встретят нас в аэропорту. Кто-то сказал мне, что мы прилетели в Афганистан. Но я хотела услышать это от мужа. Я прилегла отдохнуть, но не могла заснуть. В голове непрерывной вереницей крутились тревожные мысли.

На следующее утро меня ждал чудесный сюрприз: мой сынок, мой красавец Омар, пришел меня навестить — он терпеливо ждал меня за стенами дворца.

Одетый как афганский пуштун, мой сын был сам на себя не похож. Несмотря на свободный покрой его одежды, я сразу заметила, что он сильно похудел. Дышал он очень тяжело — я тут же вспомнила про его астму. Но решила, что спрошу о проблемах со здоровьем позже, а пока предпочла промолчать. Младшие ребятишки нарушили тишину, они стали смеяться и дразнить брата из-за его забавной одежды.

Когда он улыбнулся своей нежной, робкой улыбкой, я поняла, что передо мной прежний Омар. Но, хотя он не сильно вытянулся, в его лице появились какие-то новые, взрослые черты. Я почувствовала, что месяцы, проведенные с отцом, открыли ему дверь в мир мужчин.

Мой самый добрый сын нежно подхватил мою руку и прижал к губам, потом сказал:

— Здравствуй, мама. Как поживаешь?

— Все хорошо, Омар, — ответила я. — Но лучше всего то, что я опять вижу твое лицо.

Сын несколько раз поцеловал меня сквозь чадру. Я не могла дольше выносить неопределенность и спросила наконец:

— Омар, где мы?

— Мы в Афганистане, мама, это город Джелалабад, недалеко от пакистанской границы.

Значит, это правда. Усама привез нас в Афганистан. Не оставалось ничего другого, как смиренно возблагодарить Господа за то, что мы добрались невредимыми, и за то, что мы опять вместе. Я задала сыну еще два вопроса:

— А как же наши вещи? Их привезут позже?

Омар отвел глаза и, не глядя мне в лицо, произнес:

— Я не знаю.

Я почувствовала укол беспокойства, но больше не стала задавать вопросов. Вскоре я увижу мужа. Надеюсь, он всё мне разъяснит.

Мне совсем не хотелось оставаться во дворце, где жили незнакомые мне женщины и дети. И я спросила Омара:

— Где наш новый дом?

Я полагала, что Усама ждет нас в каком-то красивом месте, где мы теперь будем жить.

Мне показалось, что сын колеблется, прежде чем ответить.

— Вы все поедете со мной в Тора-Бора. Отец ждет нас там.

Я вспомнила это название — Тора-Бора. Муж упоминал его несколько раз, когда рассказывал сыновьям о сражениях на войне — он говорил, что они использовали это место как убежище. Я не понимала, зачем нам туда ехать, но за столько лет совместной жизни с Усамой научилась не задавать вопросов. Муж все объяснит, когда посчитает нужным.

Я доверяла мужу с первых дней нашего брака — он всегда заботился о своей семье. И у меня не было причин полагать, что в этот раз будет как-то по-другому, хоть я и не представляла себе, каково это — жить в горах, так высоко, что можно достать рукой до облаков. Всю свою жизнь я прожила рядом с морем или на равнине.

Остаток дня я молчала и не проронила ни слова. Я беспокоилась за своих младших детей.

На следующее утро Омар приехал за нами с длинным эскортом из маленьких грузовичков. Он сел со мной в одну машину, но по дороге говорил мало. Наш разговор касался только самых обыденных вопросов. Я рассказала ему про братьев и сестер, про то, как мы жили в Хартуме после его отъезда. Но чувствовала: сына что-то тревожит. Мне была непонятна причина его беспокойства, пока моим глазам не открылось то, что он уже давно видел и знал. Меня обрадовало, что Омар так и не спросил про своих обожаемых лошадей. Мне ведь было известно только одно: их бросили в Судане, так же как раньше бросили других в Саудовской Аравии.

Природа Афганистана была еще удивительнее, чем мне ее описывали. Я увидела сказочно красивую землю. Подумала, что с удовольствием изобразила бы на холсте эти потрясающие пейзажи. Но тут же вспомнила: все принадлежности для рисования остались в Хартуме.

Я так устала, что глаза стали закрываться сами собой. Первые месяцы беременности отняли у меня массу сил и энергии, но дорога была ухабистой и уснуть в машине не удавалось. А вот Иман и Ладин вскоре так измучились, что временами начинали дремать.

Вскоре мы стали въезжать на высокую, крутую гору. Грузовик проскальзывал, его то и дело заносило, а ведь мы находились на узкой горной тропке. Боже, мы все погибнем! Я порадовалась тому, что лицо мое закрыто чадрой и никто не увидит отражавшегося на нем страха. Однако Омар заметил мои сцепленные от волнения пальцы.

— Это только в первый раз страшно, мама. У нас самые опытные водители. И никто еще до сих пор не падал вниз.

Сын пытался меня приободрить.

Горы стояли так тесно одна к другой, что казались единым целым. Омар проявил такую чуткость, словно читал мои мысли.