Англия и Уэльс. Прогулки по Британии - Генри Воллам Мортон Страница 67

— А я могу у вас жениться? — спросил я. — Вы можете провести церемонию?

«Священник» посмотрел на меня с интересом.

— Конечно, сэр, — ответил он. — С превеликим удовольствием. Единственное условие — вы должны прожить в Шотландии не меньше двадцати одного дня.

Я несколько приуныл. Мужчина объяснил мне, что сама церемония очень простая.

— Я спрашиваю у парня: «Берешь ли ты эту женщину в жены?» И он отвечает: «Да, беру». Затем я обращаюсь с таким же вопросом к невесте: «Берешь ли ты этого мужчину в мужья?» Она тоже отвечает: «Да, беру». Сначала они подписывают бумагу, потом я ставлю свою подпись. В конце подписываются два свидетеля. И все, по законам Шотландии они становятся мужем и женой. Вот так у нас здесь женятся!

— И что, это законный брак?

— Ну да!

Из дальнейшей беседы я узнал, что в Гретна-Грин до сих пор, как встарь, случаются и погони. Совсем недавно «священника» разбудили среди ночи: в дом вломилась разъяренная мать (про себя я отметил, что в прежние времена это непременно был бы отец), во что бы то ни стало желавшая знать, не приходила ли сюда расписываться ее дочь.

— Бедняжка, она немного поторопилась. На самом деле ее дочь с женихом объявились только на следующий день!

В результате посещения Гретна-Грин мое романтическое представление об этой деревушке сильно пошатнулось. На самом деле я подозреваю, что в ее жизни всегда главенствовали коммерческие мотивы. Мне рассказывали, будто Джозеф Пэйсли, в прошлом главный руководитель брачной службы Гретна-Грин, разработал специальный тайный код для общения с форейторами карет, которые помогали ему собирать сведения о материальном положении предполагаемых клиентов. Опять же по слухам, доход этого джентльмена составлял сто фунтов в неделю.

Увы, образ простодушного старого кузнеца, который — в соответствии с предначертанием звезд — помогает сочетаться браком юным влюбленным, мягко говоря, является историческим вымыслом!

С этим неутешительным выводом я покинул легендарную деревушку и вновь выехал на карлайлскую дорогу, по которой некогда скакал лорд Вестморленд со своей возлюбленной мисс Чайлд, наследницей банка Чайлда. Беглецы стремились как можно скорее попасть в Гретна-Грин, поэтому, когда лорд Вестморленд увидел приближавшуюся погоню — а первый всадник уже поравнялся с их каретой, — то, не задумываясь, открыл стрельбу.

Как правило, общественное мнение бывает на стороне романтичных влюбленных пар, но лично я открыл в Гретне нечто такое, что заставляет меня сочувствовать апоплексическим отцам, страдающим от своеволия детей.

В этой главе описывается дождь над Адриановым валом. Я размышляю о Даремском соборе и его святых, о славе и величии Йорка, а под конец удостаиваюсь чести заглянуть в душу этого древнего города.

1

Если бы мне представилась возможность каким-то образом обмануть время, я, не задумываясь, вернулся бы на шестнадцать столетий назад — в далекую эпоху трехсотлетнего правления (а фактически военной оккупации) Древнего Рима. Я непременно встретился бы с кем-нибудь из римских центурионов, которые несли службу на Адриановом валу (в то время это была просто Стена). Я пожал бы его мужественную руку и за дружеской выпивкой сказал примерно следующее:

— Приветствую тебя, Марк! И прими мои соболезнования! Я проехался вдоль Стены от Карлайла (или Лугувалия по-вашему) до самого Ньюкасла-на-Тайне (вы называли этот город Понс Элиев)… и веришь ли, везде шел дождь. Да еще какой дождь, Марк! Представляешь, семьдесят три мили дождя над Стеной! И, клянусь Юпитером, неслабого дождя!

Наверняка, он посмотрел бы на меня с интересом и спросил:

— Так этот треклятый дождь все еще идет? Интересно! Мы-то были уверены, что его наслали местные боги, чтобы навредить империи. А вреда от него было немало! Дождь заливал костры нашей походной кухни, проникал в винные бурдюки, заставлял кашлять всю испанскую конницу… а уж если выпадало нести дозор на Стене, он обязательно бил тебе в лицо, слепил глаза, заливался за шиворот и вообще в каждую дырку. О молнии Юпитера, как я ненавижу эту Стену!

— Странно, а мне казалось, у вас там была защита от дождя… И потом, разве вам не присылали из Рима шерстяное белье и губные гармоники для поднятия духа? Я полагал, что в дождливые ночи вы сидели под дощатым навесом и хором распевали: «Мы из армии Фреда Карно [50], поглядите на нас, молодцов…»

— Ну да, мы пели что-то вроде гимна весталок. Пикты и скотты обычно сидели по ту сторону Стены — слишком мокрые, чтобы нападать на нас — и от нечего делать тоже начинали петь. У нас была другая песня о центурионах со Стены. Знаешь, ведь там на каждую милю приходилось всего по одному римлянину. Остальные же были даками или фракийцами, попадались и мавры, и скифы. Короче, полный набор… ну, вроде плакатов на призывном пункте — национальный состав римской армии! А песня была такая: «Эх, собрались в нашей сотне тунгры, астурийцы, батавы и греки!» Там был классный припев, недаром ее пели и в Дева, и в Эбораке…

— Теперь у этих городов другие названия — Честер и Йорк.

— Вот как? Интересно… А еще у нас на границе была особая песня: «Старый солдат никогда не умрет… нет, не умрет, нет, не умрет. Что б ни случилось — он только чихнет, только чихнет… э-эй!» И это чистая правда. Помнится, у пиктов ходила шуточка: мол, пока у легионеров есть носы, им, пиктам, ни к чему боевые рожки. Хорошенькое, доложу я тебе, мы представляли зрелище, как, бывало, выстроимся на парад по поводу прибытия правителя Британии или, тем паче, цезаря из Рима. Представляешь, стоят шесть тысяч человек, и все чихают знаменитым легионерским чихом… «Чих Верного Тринадцатого» — вот как мы его называли!

— Вы ведь, наверное, иногда получали отпуск?

— Ха, скажешь тоже! Какой там отпуск! Если уж послали на Стену — считай, получил пожизненное заключение. Поэтому первое, что мы делали, прибыв сюда, — женились и обзаводились хозяйством. А уж в невестах у нас недостатка не было. Чтобы местная девчонка да отказалась выйти замуж… нет, сэр, такого я даже представить себе не могу! Мне довелось служить инструктором по баллистам в Четвертой галльской когорте, что стояла в Виндолане. Поглядел бы ты на тамошних новобранцев, которые прибывали со всех концов света. Шастают туда-сюда по Стене и таскают под туниками половину всех земных богов. А что ты хочешь, там — от Лугувалия до Понса Элиева — говорили на двадцати пяти разных языках. У меня в когорте был один ветеран, он еще служил вестовым при Веспасиане… так вот, он постоянно менял свою веру. Если случалось, что мавританский или египетский бог отвечал на его молитву, он сразу же покупал его образок и начинал молиться о своем переводе в Лондиний. Но номер у него не вышел — боги Стены слишком хорошо знали этого хитреца…