Окна во двор - Денис Драгунский Страница 7

симуляция и сюрсимуляция Теория стирания

У меня был один знакомый симулянт.

Он приходил к врачу и говорил, что знает, как на самом деле устроен мир. Что его теория объясняет все мировые проблемы, кризисы и казусы.

— Что за теория? — спрашивал доктор.

— Теория стирания.

— То есть?

— Да очень просто! Смотрите сами. Деревья стираются о воздух, воздух — о деревья. Подметки об асфальт — асфальт о подметки. Волны стираются о берег, но и берег стирается о волны! Скоро весь мир сотрется к черту!

Врач, понятное дело, ставил ему вожделенный психиатрический диагноз. Ибо эта «теория стирания» по науке является разновидностью так называемого бреда Котара (по имени французского психиатра Jules Cotard). Бред всеобщего разрушения и распада.

Но один врач все-таки спросил его:

— Так-таки все на свете стирается? Ну, а как же тогда дети растут?

— Это не они растут. Это мы стираемся.

Конечно, он не страдал настоящим бредом Котара.

Но при этом он не был полноценным стопроцентным здоровяком-симулянтом, циником и врунишкой.

Потому что психически здоровый человек не станет симулировать психическое заболевание.

Точно так же добрый человек не станет притворяться злым, демократ — диктатором, аскет — развратником и так далее.

Лифтер поднес Татьяне Николаевне сумку к двери.

Она достала ключи. Дверь не отпиралась. Позвонила. Никто не открыл. Громко постучала. Никакого ответа.

— Вызвать слесаря? — спросил лифтер с вежливой заботой во взоре.

— Идите, идите, — сказала Татьяна Николаевна. — Надо будет, позвоню.

Лифтер ушел, она вдавила кнопку и держала минуты полторы.

Щелкнул замок, дверь отворилась. На пороге стоял Сергей Альбертович, замотанный в купальную простыню.

— Татуся! — просиял он. — Такая пробка! Я домой пешком шел три квартала! Такая жара, и я решил в душик.

— Душик-шмушик, — сказала она, внося сумку в прихожую. — Дверь зачем запирать?

— Да, — удивился Сергей Альбертович. — Дверь зачем?

— Ленка где? — спросила Татьяна Николаевна.

— Да, — поднял брови Сергей Альбертович. — Где Леночка?

Татьяна Николаевна прошла через холл в гостиную, а потом в смежный с нею кабинет. Сергей Альбертович босиком пошлепал за ней.

В кабинете, в полумраке, на большом диване лежала Леночка, племянница мужа Татьяны Николаевниной сестры, из города Армавира. Приехала подавать документы в вуз. Лежала, положив ручки под щечку и якобы заснув, совершенно голая. Брюки, блузка, трусики и лифчик были разбросаны по всей комнате.

— Вот это да! — сказал Сергей Альбертович. — Татусик, я пойду домоюсь.

И ушел, оставляя на паркете изящные узкие следы.

Татьяна Николаевна зажгла люстру, больно ткнула Леночку пальцем в голый бок.

— Ах ты, господи… — сказала она. — Давай, давай, открывай глазки. Видишь ли, Сергей Альбертович — гомосексуал. Гей. Поняла? А я при нем — жена-прикрытие. «Борода» так называемая. Нельзя ему, при его положении, неженатым быть. Ясно тебе? Чем выделываться, лучше б меня пожалела.

— Дела! — Леночка села и приоткрыла рот.

— Как сажа бела… — неожиданно народным голосом сказала роскошная и великосветская Татьяна Николаевна. — Ой, беда, беда… Собирайся-одевайся, десять минут у тебя есть, зачем мне в доме такая гадюка?

Леночка стала подбирать свою одежду. С пола, с кресла, с письменного стола.

— Красивая ты, — вздохнула Татьяна Николаевна. — Девять с половиной минут осталось. Закопаешься — охрану вызову, помогут.

Ближе к полуночи Леночка сидела в кафе в компании очень милых интеллигентных ребят — один журналист и два режиссера. Она пила вино, хохотала и уже не вспоминала про этих странных неприятных людей.

За соседним столиком три девчонки лет по шестнадцать.

Спорят о чем-то вполголоса.

Вдруг одна громко говорит:

— Девочка счастлива — значит, она права!

Пауза, как точка.

Ее подруги умолкают, переваривая эту отчасти ницшеанскую мысль.

< Из старой записной книжки.

Кафе «Тесто», Казанская ул., 29.

06.11.2010. 21.50 >

Ночью в Питере одинокая девушка идет по улице и говорит в мобильник:

— А почему ты думаешь, что я одна?

Слушает, что ей говорят в ответ, и парирует:

— Если человек молчит, это не значит, что его нет!

Слушает дальше. Отвечает:

— Ну, всё, всё, всё. Мы идем в бар.

Нажимает отбой и прибавляет шагу, бежит к троллейбусной остановке.

< Из новой записной книжки.

Садовая улица, выход к Невскому у Гостиного Двора.

29.08.2013. 23.40 >

Тридцать лет назад, 10 ноября 1982 года, примерно в 9 утра, на своей даче умер Леонид Ильич Брежнев.

По радио и по телевизору сразу стали передавать классическую музыку.

Любимейший в народе, традиционный и действительно лучший телевизионный концерт в честь Дня милиции — отменили.

Вечером мне позвонил приятель и сказал: «Тебе не кажется, что мы как-то, эээ, слегка осиротели?» «Нет, — не понял я, — а что?» Он хмыкнул и перевел разговор на другую тему.

Утром советскому народу сообщили печальную весть.

А также сказали, что комиссию по организации похорон возглавил Андропов. То есть объявили преемника.

Похороны были назначены на 15-е.

Похороны были грандиозны. Прибыли руководители или представители 90 с лишним стран и международных организаций. А также главы 53 левых партий со всей планеты.

В общем, собралась глобальная тусовка — помянуть покойного и познакомиться с новым начальником шестой части Земли. Разумеется, вся верхушка соцлагеря, а также Индира Ганди, Геншер, Карстенс, Папандреу, Пальме, Зия-уль-Хак, Трюдо, Буш-старший, наследный принц Харальд, консорт Хендрик, Патрик Хиллери, Канаан Банана, кардинал Марини, Перес де Куэльяр, Ясир Арафат, Имельда Маркос и Агата Барбара, не считая менее замечательных, но не менее достойных лиц.