Резьба по живому - Ирвин Уэлш Страница 7

– Если будет нужно таксо, тока свистни, – подмигивает он. – Я не так часто вешаю табличку «свободен», если просекаешь фишку.

Франко берет визитку и кладет во внутренний карман, выходит из такси, прощается и смотрит вслед умчавшемуся Терри. Сквозь жутковатую утреннюю мглу он видит внушительный стадион регби. Потом, катя за собой красный чемодан, шагает по короткой подъездной дорожке к оштукатуренному дому, где живет его сестра со своим мужем и двумя сыновьями. Он стучит в дверь, и ему открывает Элспет с высокой копной волос на голове, скрепленной невероятным арсеналом булавок и заколок. Она тут же обнимает его, крепко прижимает к груди:

– Ой, Фрэнк… Прости… входи, ты, наверно, умаялся…

– Я в норме, – мягко говорит он, хлопая ее по спине.

Они перестают обниматься, Элспет впускает его в дом, в долгожданное тепло, и предлагает пиво, от которого он наотрез отказывается:

– Ни капли в рот не беру.

– Прости, – извиняется она слегка раздраженно, но потом исправляет свою ошибку. – Все такой же трезвенник?

– Уже почти семь лет.

Элспет мешает себе джин с тоником, хотя еще только утро.

– Классно выглядишь, – произносит она, садясь рядом.

Фрэнк Бегби не может сказать того же о своей младшей сестре. Она отяжелела, лицо опухло.

– Пилатес, – улыбается он.

– Гонишь!

– Угу, это по части Мел. Просто хожу в боксерский клуб четыре раза в неделю.

Элспет смеется, на глазах сбрасывая лет десять.

– Не представляю, как бы ты занимался пилатесом, но это ж Калифорния – мало ли чего!

– Ну, случалось, кажися, и не такое.

Словно признавая, что в этом есть доля истины, Элспет спрашивает:

– Так ты у нас щас художник, угу?

– Говорят.

Щурясь, она поднимает бокал к губам и отпивает.

– Ой да, читала за тебя в «Скотланд он сандей». Все эти голливудские звезды хотят с тобой корешиться. – Элспет поднимает брови. – А Джорджа Клуни когда-нибудь встречал?

– Угу. Видел разок.

– И какой он?

– Мне понравился, – признается Франко. – И потому я считаю, что некультурно говорить о людях за глаза.

От его пафосного ответа Элспет коробит.

– С каких это пор тебя-то стала заботить культура?

– Никада не поздно начать.

Элспет как будто задумывается над этим и воздерживается от колкого замечания, которое вертится на языке.

– Страшно жалко Шона, – начинает она, а затем суровеет. – Но надо выложить карты на стол. Просто чтоб мы оба понимали, что к чему.

Франко поднимает одну бровь:

– Я – за.

– Ты можешь заливать всем за эту твою «великую реабилитацию», – Элспет презрительно ухмыляется, – но меня-то ты не проведешь. Я знаю тебя как облупленного. В курсах, что ты за жук.

Она смотрит на него, ожидая реакции.

Ноль эмоций. Похоже, брат не то чтобы не обиделся, а, скорее, не услышал, что она там сказала.

– Но все равно мы родня, – вздыхает она. – Так что милости просим, можешь перекантоваться в комнате для гостей, пока похороны не пройдут.

– Премного благодарен.

Элспет щурится:

– Но хоть раз выйдешь за рамки – мигом вылетишь за дверь. Я серьезно, Фрэнк. У меня тут парни.

Фрэнк Бегби чувствует, как внутри поднимается что-то до боли знакомое. Ему хочется встать и послать ее нахуй, а потом просто уйти из этого унылого, упорядоченного пригородного дома с его безликой бежевой обстановкой и мебелью. Но он втягивает воздух в легкие и смотрит на двух фарфоровых собачек на каминной полке. Это материны, перевезли со старой квартиры. Потом он поворачивается и медленно кивает:

– Понимаю.

Кажется, Элспет сбивает с толку этот покорный ответ, и она явно сглатывает слюну.

– Знаешь, Шон заходил сюда пару раз.

– Угу?

– Поперву все шло хорошо, приятно было его повидать. – Она улыбается, но затем мрачно качает головой. – А потом, когда он покатился по наклонной, приходил сюда тока деньги клянчить.

– Я все верну.

– Дело не в этом. – Элспет поднимает бокал. – Я не хотела, чтоб он ошивался вокруг Томаса и Джорджа. Они хорошие ребята. Но брали с него пример – он ведь старше и их двоюродный.

Фрэнк пытается все обмозговать. Шон, его племяши, этот дом в Мюррейфилде. Довольно сносный, но, конечно, никакого сравнения с его собственным роскошным доминой в Калифорнии, размышляет он с некоторым удовлетворением. Когда он был пацаном в Лите, Мюррейфилд казался курортом для миллионеров, а сейчас, под его критическим взглядом, выглядит (по крайней мере, эта его часть) обычным серым, убогим райончиком, куда совершенно незачем стремиться. Но голова уже трещит от статики, и он зевает во всю глотку.

– Слышь, у меня слегонца десинхроноз. Ничё, если я прикорну малехо?

– Не вопрос, – говорит Элспет и проводит его в комнату для гостей.

Франко раздевается до трусов и залезает под пуховое одеяло. Наслаждаясь возможностью лечь и растянуться после тесного самолета, он погружается в беспокойный сон с обрывистыми сновидениями. Проходит пара часов, и он просыпается от шума с первого этажа. Вбив номер Терри в айфон, он делает небольшую разминку, после чего немного боксирует с тенью в зеркале во весь рост, отжимается сто пятьдесят раз, а затем принимает душ.

Мальчики, Джордж и Томас, десяти и девяти лет, вернулись из школы. Они смотрят на него в полном восторге. После светских любезностей о полетах и Америке Джордж решается сказать:

– Мама говорила, ты в тюрьме сидел.

– Джордж! – шипит Элспет.

– Не, всё норм, – улыбается Франко. – Да, сидел.

– Ничёссе… наверно, чё-то плохое сделал, да?

– Чё-то плохое, – подтверждает Франко, – но больше дурацкое. Из-за этого на нары и попадают. Но вы, по ходу, пацаны умненькие и такими глупостями заниматься не будете. Ну, как там в школе?

Ребята охотно рассказывают о своих буднях, и, болтая с ними, Франко поражается, как сильно он на самом деле любит племяшей. Даже Элспет веселеет, и он показывает ей фото своих девочек на айфоне.

– Красивые, – говорит она чуть ли не с осуждением, как бы подразумевая, что рано или поздно он их погубит.

Приходит с работы Грег, муж Элспет. Он немного набрал вес, а волосы поредели.

– Фрэнк! Рад видеть. – Он протягивает руку и крепко пожимает ладонь Франко. – Хотя и жаль, что по такому случаю, – хмуро поправляет он себя.

– Ага, я тебя тоже, спасибо, – выдавливает Франко, думая о том, что Грег похож на классического британского менеджера среднего звена: уставший, затюканный и придавленный гнетущим осознанием того, что он достиг своего потолка и следующей крупной переменой в жизни будет еще далекий выход на пенсию или, в худшем случае, не такое уж далекое сокращение. – Как работа?