Хроники Клифтонов. Книга 2. Грехи отцов - Джеффри Арчер Страница 73

– А вы не знаете в какой?

– Нет, но я могу навести справки, если…

– Сколько вам задолжал мой отец?

– Тридцать семь фунтов и одиннадцать шиллингов, – ответил частный детектив, достав из внутреннего кармана пачку счетов.

Эмма махнула рукой, раскрыла сумочку и достала две хрустящие пятифунтовые банкноты.

– Остальное – при следующей встрече.

– Благодарю, мисс Баррингтон, – сказал Митчелл и встал, полагая, что беседа окончена. – Как только появятся новости, я сразу дам вам знать.

– Еще один вопрос, – добавила Эмма, поднимая на него глаза. – Вы знаете, как ее зовут?

– Джессика Смит, – ответил детектив.

– Почему Смит?

– Так нарекают ребенка, от которого все отказались.

* * *

Лорд Харви заперся в своем кабинете на третьем этаже башни Куинс-Тауэр на все оставшееся утро. Он не присоединился к Гарри, Джайлзу и Эмме за ланчем и заказал себе сэндвич да виски покрепче, снова и снова перечитывая свою речь.

* * *

Джайлз и Гарри устроились на зеленых скамьях в центральном вестибюле палаты общин и раскованно болтали в ожидании Эммы. Гарри надеялся, что у всех проходящих мимо – пэров, членов палаты общин и прессы – не останется сомнений в том, что они закадычные друзья.

Гарри то и дело смотрел на часы, зная, что их обоих разместят на гостевой галерее палаты лордов до двух часов, когда лорд-канцлер усядется на свою подушку. [38]

Гарри позволил себе улыбку при виде Эммы, ворвавшейся в центральный вестибюль за минуту до часа дня. Джайлз помахал сестре рукой, и оба молодых человека встали ее поприветствовать.

– Где ты была? – нетерпеливо спросил Гарри, не успев поцеловать.

– Расскажу за ланчем, – пообещала Эмма, взяв обоих под руки. – Но сначала хочу услышать от вас самые последние новости.

– Победитель пока не определен, так что, похоже, будет выработано согласованное решение, – сказал Джайлз, ведя своих гостей в обеденный зал. – Но скоро мы узнаем наши судьбы, – добавил он с болью.

* * *

Палата лордов заполнилась задолго до того, как Биг-Бен ударил дважды, и к прибытию лорда-канцлера Великобритании на скамьях не осталось ни единого свободного места. Иные парламентарии даже томились у барьера. [39]Лорд Харви посмотрел на противоположную сторону палаты, выискивая Реджа Престона, и тот осклабился, как лев при виде завтрака.

Их светлости дружно встали, когда лорд-канцлер занял свою подушку. Он поклонился собравшимся, и все ответили тем же, после чего уселись на места.

Лорд-канцлер раскрыл красную кожаную папку, тисненную золотом.

– Милорды, мы собрались вынести решение в отношении того, вправе ли мистер Джайлз Баррингтон или мистер Гарри Клифтон унаследовать титул, имущество и атрибуты умершего сэра Хьюго Баррингтона, баронета, защитника мира.

Лорд Харви отыскал взглядом Гарри, Эмму и Джайлза: они сидели в переднем ряду гостевой галереи. Ответом ему была теплая улыбка внучки. Он прочел по ее губам: «Удачи, Хрыч!» [40]

– Я предоставляю лорду Харви открыть дебаты, – объявил лорд-канцлер, опускаясь на свою подушку.

Лорд Харви поднялся с передней скамьи и крепко сжал края вализы, [41]чтобы успокоить нервы, а его коллеги позади поддержали своего благородного и доблестного друга восклицаниями: «Слушайте! Слушайте!» Он обвел взглядом палату, сознавая, что вот-вот произнесет самую важную в своей жизни речь.

– Милорды, – начал лорд Харви. – Сегодня я стою перед вами, представляя своего кровного родственника, мистера Джайлза Баррингтона, члена другой палаты, в его законном требовании права на титул Баррингтона и всего имущества по этой линии наследования. Милорды, позвольте мне ознакомить вас с обстоятельствами, приведшими это дело к вниманию ваших светлостей. В тысяча восемьсот семьдесят седьмом году королева Виктория пожаловала Джошуа Баррингтону титул баронета за заслуги в судостроении, включая «Пароходство Баррингтонов» – торговый флот, который и по сей день приписан к порту города Бристоль.

В семье из девяти человек Джошуа был пятым ребенком. Не успев освоить грамоту, он бросил школу в возрасте семи лет, чтобы устроиться подмастерьем в судостроительную компанию «Колдуотер», где вскоре всем стало ясно, что это незаурядный ребенок.

К тридцати годам Джошуа получил сертификат мастера, а в сорок два ему предложили стать членом правления компании «Колдуотер», которая переживала трудные времена. В течение последующих десяти лет он фактически единолично спас компанию, а последующие двадцать пять лет прослужил в ней председателем правления.

Однако, милорды, вам следует знать немного больше о сэре Джошуа как человеке, чтобы понять, почему мы собрались здесь сегодня, поскольку, будь он жив, этого бы не произошло. Прежде всего, сэр Джошуа был человеком богобоязненным и хозяином своего слова. Сэру Джошуа хватало рукопожатия, чтобы считать контракт подписанным. Где нынче такие люди, милорды?

– Слушайте, слушайте! – подхватила палата.

– Но сэру Джошуа, как многим успешным людям, понадобилось немного больше времени, чем нам с вами, милорды, чтобы осознать свою смертность. – Эта фраза вызвала общий смешок. – Когда настала пора составить свое первое и единственное завещание, сэр Джошуа уже выполнил семидесятилетний контракт с Творцом. Это не помешало ему взяться за дело с присущими ему энергией и прозорливостью. Для этого сэр Джошуа прибегнул к услугам сэра Исайи Уолдергрэйва, ведущего королевского адвоката, который, как и вы, милорд, – лорд Харви обернулся к председателю, – завершил свою юридическую практику в должности лорда-канцлера. Я останавливаюсь на этих деталях, милорды, дабы подчеркнуть, что завещание сэра Джошуа обладает законной силой, которая не позволяет наследникам его оспорить.

В этом завещании сэр Джошуа оставил все своему перворожденному и ближайшему родственнику, моему старинному и дорогому другу Уолтеру Баррингтону – включая титул, компанию, поместья и, цитирую дословно, «все, что в нем». Сегодняшние дебаты, милорды, затрагивают не юридическую состоятельность последней воли сэра Джошуа, но лишь вопрос о законном наследнике. Сейчас я хочу, милорды, чтобы вы приняли во внимание обстоятельство, которое никогда не пришло бы в голову богобоязненному сэру Джошуа: то, что его наследник может обзавестись внебрачным сыном.