Акимуды - Виктор Ерофеев Страница 74

– Не смейте! Всуе! – зашлась она.

– Посол – не ругательство.

– Но должность посла не годится для проповедника! Он должен быть из простого народа!

– Почему? Будда не был из простого народа. Принц – тоже человек!

– При чем тут Будда!

– Посол отвечает за всех!

– И за Перуна? Это что еще за экуменизм! – взвилась Лизавета. – Вы бы еще принялись утверждать непогрешимость папы Римского!

– Посол – он благой и добрый. Как полагается, – заверил я.

– Я его разоблачу! Дайте только срок! – воскликнула Лизавета. – Вспомните других псевдобогов!

– Да вы кушайте, Лиза! – взмолился я.

Лизавета резко развернулась ко мне:

– Посадили вы Зяблика в золотую клеть и проводите с ней дьявольский эксперимент. Посол у вас в голове! Вам надо лечиться! Вы псих. Я вызову психпомощь, она вас свяжет и уберет из жизни моей сестры! Вы выдумали Посла – признайтесь, что его нет!

В этот момент раздался шум мотора. Перед домом остановилась машина Посла. Он вылез из нее с цветами. Вошел в дом, остановился в дверях столовой. Лизавета дико посмотрела на него.

– Очень рад, – сказал Посол. – Николай Иванович.

– Лизавета, – буркнула она в ответ.

– С приездом! – Он протянул цветы.

Лизавета поджала губы, но взяла:

– Спасибо! Не стоило беспокоиться. Я не люблю нарезанные цветы. Это – трупы. В сущности, языческое жертвоприношение. А я христианка!

– Верю, – сказал Посол, непонятно к чему. То ли он был согласен насчет языческого жертвоприношения, то ли насчет того, что Лизавета – христианка. – Простите, что опоздал, – добавил Посол. – Москва стоит. А у меня нет мигалки.

– Почему это у вас нет мигалки? – с вызовом спросила Лизавета. – Вы, кажется, считаете себя бог весть кем, а ездите, как простой смертный, без мигалки.

Николай Иванович скромно потупился:

– Я против мигалок.

– Почему?

– Ну, такая у меня философия.

– Да вы просто исчадие ада! – крикнула Лизавета. – Ад – это вы, – недипломатично ответил Посол.

– Кто это вы?

– Россия.

– Подонок! – ахнула Лизавета.

– А хочешь чудо?

– У нас самих хватает этого добра, новые иисусы христы плодятся чуть ли не каждый день. Россия под сенью сект.

– Появилась недавно новая секта, – откликнулась Зябл ик. – Розетка ануса!

– Вы не существуете! – сказала Лизавета Послу.

– Лядов тоже так думает, – кивнул Посол.

– Вы – мешок, набитый сравнительным религиоведением! – вдруг закричала она.

– На меня еще никто так не кричал! – обрадовался Посол. – Вы – интересная девушка. Хотите вина?

– Женщине нельзя пить вино, – ответила Лизавета. – Особенно русской женщине.

– Почему?

– Сами догадайтесь!

– Я не знаю.

Лизавета возликовала:

– Если не знаете, то ваши Акимуды – это просто вывеска!

– Ну, скажите!

– У русских женщин и без вина в голове все перевернулось! Посмотрите на мою сестру!

«Ах ты, сука! – подумала Зяблик. – Ну, погоди! Я тебя еще напою!»

– А все-таки я не совсем понимаю, – задумчиво сказала Зяблик, – зачем была эта сцена с разгоном торговцев в храме. Откуда такая гневливость? Ведь ты одним тихим словом мог все перевернуть! А тут – истерика. Показуха. К тому же ты для торговцев – никто. Ты устраиваешь настоящий погром. Ты – террорист!

– Он – молодой, вспыльчивый человек… Революционер!

– Революционер! – закричала Лизавета. – Как вы смеете! Вы все выдумали! Вы просто бес.

– Я не бес, – улыбнулся Посол.

– Нет, бес! Вы все хотите разрушить!

– У нас в посольстве есть свой бес, – зашептал Посол. – Советник по науке. Это – бес. Бесы тоже нужны.

А как без них? Хотите, познакомлю?

– Вы – компьютерная ошибка, – продолжала Лизавета. – У меня нет к вам никакого доверия.

– И все-таки Карл Маркс прав: это – опиум для народа, – вставила Зяблик, – точнее, для дураков. Все эти твои притчи и чудеса… Притчами разговаривают неумные люди.

– А где ты видела умных? Да и что это такое? – поинтересовался Посол. – Давай лучше займемся гардеробом твоей сестры.

– Каким еще гардеробом! – как ужаленная, взвыла Лизавета. – Ничего мне от вас не нужно! А что, я плохо одета? – обратилась она к сестре с испугом.

131.0

<КОНСЕРВАТОРИЯ>

– Вы любите классичекую музыку? – спросил Посол Зяблика и Лизавету.

– Да, – сказали девушки.

– Тогда пойдем на Башмета.

Лизавете понравился Башмет еще больше, чем Паганини. Она надела серое платье, но не монашеское, а вполне светское, итальянское.

Посол сказал ей:

– Музыка – это мое. Все остальное – приложение.

– Но музыка бывает разной, – возразила Лизавета.

Посол посмотрел на нее чистыми глазами.

– Я люблю только божественную музыку, – сказал он.

– А я пела в церковном хоре, – сказала Лизавета.

– Я знаю, – ответил Посол. – Вы хорошо пели.

– Откуда вы знаете?

– Мне ваша сестра рассказывала, – хитро сказал Посол, снова глядя на Лизавету чистыми глазами.

Они пошли ужинать с Башметом в ресторан «Грин», где их ждал Анатолий Ком. На ужин подавали мраморное мясо из сердца Франции.

– Я очень редко ем мясо, – сказала Лизавета.

– Тогда морепродукты? – спросил шеф-повар.

– А мясо вкусное?

– Объедение.

– Ну тогда… – Лизавета потупилась. – Дайте мне гречневой каши!

– С молоком? – бесстрастно спросил официант.

Башмет скромно молчал. Лизавета продолжала выступать против Посла и против меня, но Посол тут же в ресторане, при Башмете, устроил диспут.

– Помнишь, у Кальвина? – спросил Акимуд Лизавету. – Люди делятся на избранных и обреченных: это – промысел, не изменишь. Но они никогда не узнают, кто есть кто. И только вера может помочь, а безверие губит.

– Как помочь, если ничего не изменишь? – вмешался я.

– При чем тут Кальвин! – выкрикнула Лизавета. – Я – русская монахиня. Мне Кальвин до лампочки.

– Но у Кальвина, детка, есть верные мысли.

– Я вам не детка!