Грустное кино - Терри Саутерн Страница 9

Следуя его директивам, девушка повиновалась как загипнотизированная. Она проворно встала на нужное место, как будто находя свою отметку в большом постановочном номере «Моей прекрасной леди».

– Да, именно так, – сказал Б. – Идеально. Теперь наклоняйся вперед. Не слишком быстро, – напомнил он ей, – не слишком быстро. Так-так, полегче…

Когда на следующий день в половине второго зазвонил телефон, Борис уже почти проснулся и понял, что это должно быть что-то важное. Сотрудникам телефонной службы даны были инструкции не пропускать никаких звонков, если только они не от кого-то из его детей. У него их было трое – четырех, шести и восьми лет. Он протянул руку к аппарату, прикрытому – так уж получилось – упавшими туда трусиками – голубыми как лед с белой кружевной окантовкой. Б. не позаботился сбросить их с трубки, пока говорил, а также оказался неспособен оценить иронию разговора с восьмилетним мальчиком (который, на правах старшего, всегда служил инициатором звонков), пока у его щеки оставался тончайший глянец и аромат духов «Арпеж». Однако звонил толстомясый Сид, который, подделав детский голос, просто объегорил бдительную телефонную службу.

– Я врубился, – сказал Сид дрожащим от возбуждения голосом. – То есть теперь я и правда врубился – и это без бэ, Б., Христом богом клянусь!

Борис снова закрыл глаза и выждал секунд пять, просто вдыхая аромат «Арпеж» сквозь голубой глянец, а потом спросил:

– И во что же ты, Сид, такое врубился?

– В картину! В похабную картину за три миллиона долларов, про которую мы прошлой ночью толковали! Я достал деньги, деточка, говорю тебе, я достал деньги!

Борис не ответил, но и не повесил трубку. По-прежнему с закрытыми глазами, он потянулся свободной рукой себе за спину – где эта рука, словно ведомая неким направляющим инстинктом, нашла покой на идеальном заду девушки. Та лежала на животе, и ее попка дерзко выпирала, округлая и сплошь золотистая; два резиновых шара были доведены до идеально точной упругости.

– Ё-моё, – произнес Борис, – это шикарно, Сид.

– Послушай, – сказал Сид, – я сейчас буду.

– Нет, Сид, сейчас не надо.

Сид уже впадал в лихорадку.

– О боже, боже, боже, ты должен мне поверить! Ты должен мне поверить!

Борис нежно положил трубку на ночной столик, но по-прежнему мог слышать, как Сид надрывает глотку – причем в таком тоне, какого Б. еще никогда не слышал:

– Ты взял главный приз, деточка! Ты взял ебаный главный приз!

Тем же вечером в шесть часов они встретились в «Поло-Лонж», за боковым столиком, который, согласно распоряжению метрдотеля, был в этот час постоянно зарезервирован для Сида. Договор, между прочим, был таков, что Сид в ответ обеспечит метрдотелю пизду старлетки, позволив ему в выходной день прийти на киностудию и представив его оказавшейся под рукой девушке как итальянского кинорежиссера, «который, возможно, тебя снимет, если узнает получше, – похотливое подмигивание, – понимаешь, о чем я? Рука руку моет. Хе-хе-хе». Подобной же монетой он оплачивая счет из бара долларов на пятьсот.

Когда появился Борис, Сид уже сидел там, потягивая джин-тоник «Рамос» («помогает форму держать»). Оба носили темные очки, отчего Борис выглядел еще более усталым и задумчивым, чем обычно, а Большой Сид, в белом полотняном костюме и зеленой шелковой рубашке, смотрелся просто зловеще.

– Два вопроса, – напряженно сказал он. – Первый: что ты знаешь о Лихтенштейне?

– О Рое Лихтенштейне? – рассеянно переспросил Б., кивая в ответ на приветствие с другой стороны зала.

Сид изобразил гримасу боли.

– Нет, черт побери, о стране! О Лихтенштейне!

Борис пожал плечами.

– Я как-то раз через нее проезжал, если ты это имеешь в виду. Но не припомню, чтобы я там зачем-нибудь останавливался.

– Итак, ты там не останавливался. Что ж, это уже что-то. Значит, это все-таки страна, верно?

– Страна, – согласился Борис. – На самом деле это княжество. Им управляет принц. Я с ним, между прочим, однажды встречался – на Каннском кинофестивале.

– Верно, верно, верно, – сказал Сид, – это суверенное княжество. А теперь позволь мне дать тебе краткий обзор суверенного княжества Лихтенштейн. Итак, оно расположено в живописных Альпийских горах между Австрией и Швейцарией, занимает площадь в шестьдесят четыре квадратные мили, имеет население в семнадцать тысяч… полчаса на реактивном самолете с двумя движками от Парижа, Рима, Берлина, Вены, только назови…

– О каком таком черте ты толкуешь? – перебил Борис.

– Не будешь ли ты так любезен хоть раз в жизни выслушать преданного тебе Сида Крассмана? – взмолился Сид, но тут его на мгновение отвлекла проходящая мимо мини-юбка. – Кстати, забыл спросить. Так ты прошлой ночью в трусы к той девчушке все-таки залез?

Борис вздохнул.

– Да, да, да, – ответил он, как будто все это было слишком уж несерьезно.

– И как она?

– Что ты имеешь в виду под этим «и как она»? Ты что, ни с кем никогда не спал?

– Она хорошо отсасывает?

– Не особенно.

Сид кивнул в знак согласия.

– Такие молодые девчушки, похоже, никогда хорошо не отсасывают. Сколько ей, лет восемнадцать?

– Семнадцать.

– Семнадцать, значит? Жопа у нее классная. Борис кивнул.

– Угу, жопа классная.

– А ты ей пизду сосал?

– Ха. Много знать хочешь.

– А, да брось, блин, сосал ты ей пизду или нет?

– Нет. В смысле, не особо, так, в самом начале.

– Сколько раз ты ей вдул?

– Гм, дай вспомнить… четыре.

– Четыре раза?! Блин, у нее должна быть великая жопа! Господи Иисусе, ты четыре раза ей вдул!

– Ну да. Два раза, когда мы легли в постель, и еще два, когда проснулись.

Сид, похоже, испытал громадное облегчение.

– Значит, когда проснулись. Блин, а я подумал, ты имел в виду четыре раза подряд! Она кончила?

Борис пожал плечами.

– Да, кажется. Она сказала, что кончила.

– А ты сам что, черт побери, не понял?

– Ну да, она кончала.

– Что, всякий раз?

– Черт, да не знаю я, кончала она всякий раз или нет. – Он с любопытством посмотрел на Сида. – А ты что, совсем спятил или как? Что это была за безмозглая болтовня про Лихтенштейн?

– Я сказал, что у меня два вопроса, верно? Итак, второй вопрос: ты Эла Вайнтрауба знаешь? Он кузен Джоя Шварцмана, верно? Еще бы не верно. Чистая правда. Ну вот. А теперь… ты готов? Эл Вайнтрауб близкий друг министра финансов Лихтенштейна.