Секта с Туманного острова - Мариэтт Линдстин Страница 11

Позже вечером разочарование от простоты первого тезиса улетучилось. София действительно ощущала облегчение. Краски стали немного ярче, звуки – резче, а ее смех – несколько теплее. Заметив это, она приятно удивилась.

Следующим вечером София пошла в класс, не питая особых надежд. Улоф пребывал в возбуждении, потирая руки и улыбаясь во весь рот, отчего его худое лицо перекашивалось. София огляделась; ее интересовало, показалось ли также всем остальным, что первый тезис поначалу трудно воспринять. Они сидели с таким невозмутимым видом, словно пялиться в бумагу было самым естественным делом на свете. Эллен Вингос тоже присутствовала – и хохотала над чем-то так громко, что ее куратор приложил палец к губам, призывая ее замолчать.

На белых стенах висел лишь один плакат со словами: «Simplicity is power» [4]. София задумалась, почему текст написан не по-шведски; но, возможно, так он звучал бы не столь хорошо.

– Тезис номер два! – провозгласил Освальд. – Готова?

София кивнула и села напротив него.

Тезис 2: Ты – это твое прошлое.

В настоящий момент ты являешься кульминацией всего, что думал и совершил, и всего, что совершили против тебя. Ты – это сумма своих субъективных и объективных впечатлений. Поэтому у тебя ежедневно есть тысяча разных возможностей изменить свое «я». Вся сила, которую ты когда-либо обретешь, присутствует в тебе самом, в твоем прошлом.

Упражнение: Куратор научит тебя извлекать энергию и силу из твоих воспоминаний.

– Это упражнение мы будем делать у меня в офисе, – сказал Улоф, – чтобы нам никто не мешал.

Когда они вошли в его маленькую комнатку, он наполовину опустил жалюзи, и все стало выглядеть бледным и сероватым. София уселась перед ним на хилый стульчик для посетителей, а Улоф вытащил из ящика письменного стола маленький листок бумаги.

– Теперь закрой глаза. Я буду давать тебе простые команды, а ты должна говорить мне, что видишь и о чем думаешь.

Команды оказались краткими, но он растягивал слова грудным голосом, почти шепотом.

Вспомни раз, когда ты чувствовала себя сильной.

Вспомни раз, когда ты чувствовала себя уверенной в победе.

Вспомни раз, когда жизнь была прекрасна.

Вызови в памяти свой первый триумф.

Казалось, существуют бесконечные вариации этого вопроса, и у Улофа все время вертелась на языке следующая команда. Поначалу вспоминать Софии было трудно, но затем стали всплывать события. Давно забытые воспоминания. Красивые картины.

– Что мне делать, если возникает грустное воспоминание? – спросила она, поскольку в голову пришла велосипедная авария, когда она сломала руку.

– Ты чувствовала себя в тот раз сильной? Выше этого?

– Ну, не совсем…

– Тогда не будем обращать на это внимания. Просто найди другое воспоминание.

Они продолжали так часа два, пока голос Улофа не начал стираться, а в душе у нее не потеплело и она не почувствовала себя немного легкомысленной, чуть ли не смешливой. София погрузилась в теплую темноту, где существовала только она, картины и доносящийся издалека голос Улофа.

Тут возникла особенно яркая и отчетливая картина: неуверенно топающие по газону две маленькие ножки, вид сверху. Сначала она эту картину отбросила, поскольку та казалась совершенно невероятной. Однако картина вернулась, и теперь София уже ощущала росу под ногами и внутреннее ликование от способности передвигаться. «Странно, что мои ноги стали такими большими», – подумала она и слегка вздрогнула, поскольку сразу поняла, что воспоминание правдиво.

– Я представления не имела, – услышала София свои слова; правда, голос донесся откуда-то издали.

– Прости? – переспросил Улоф.

Она заставила себя поднять веки и увидела, что он смотрит на нее вопросительно.

– Ты что-то сказала.

– Я думала вслух. Мне подумалось, что я не имела представления о том, что способна помнить такие давние события. Я вспомнила, как делала первые шаги. Совершенно невероятно, но я знаю, что это воспоминание настоящее.

– Да… – Улоф оживленно подался вперед, призывая ее продолжать.

– Да, и еще мне подумалось, что прошлое – действительно ключ к присутствию.

– Бинго! – Он ударил ладонью по столу. – Именно! Так и есть! Конец упражнения. Завтра займемся третьим тезисом.

* * *

Направляясь в класс третьим вечером, София слегка волновалась. Почему – сама толком не знала; лишь связывала это с потерей контроля, потерей самой себя в упражнениях.

– Сколько всего тезисов? – спросила она Хуртига, едва они уселись.

– Пять. Но сначала делают с первого по четвертый, а потом некоторое время тренируют свои новые способности.

– Ты читал пятый тезис?

– Нет, его еще никто не выполнял. Франц выдаст его, как только пятьсот гостей завершат работу с первыми четырьмя. Он говорит, что пятый тезис настолько мощный, что для него вроде бы требуется особая команда. Но сейчас давай сосредоточимся на третьем.

Тезис 3: Сумерки одного человека являются рассветом другого.

Твое истинное «я» может существовать только при свободе от постоянной боязни возмутить или обидеть других, или причинить им вред. Жажда одобрения является наихудшей болезнью человека.

Упражнение: Освоение тезиса 3 происходит в классе с куратором, который повторяет следующую команду: «Вспомни раз, когда ты мог бы помочь кому-то, причинив ему вред».

Дочитав до конца, София вздрогнула.

– Звучит жестоко.

– В этом-то и суть. Сейчас протестует твоя жажда одобрения, а не твое истинное «я». Давай займемся упражнением.

Однако никаких ответов София не находила. Крутилась и вертелась на стуле, отвлекалась на происходящее в классе, и у нее лишь возрастало раздражение по поводу этого дурацкого упражнения.

– Я не нахожу ответов на твой вопрос, – сказала она под конец Хуртигу.

– Так и контрактимся.

– Что? Что ты имеешь в виду?

– Франц говорит, что третий тезис подходит не всем. Существуют доминирующие люди и покорные. Покорным этот тезис не покоряется.

– Я, черт возьми, вовсе не покорная! О чем ты говоришь?

– София, с тобой всё в порядке. Вселенная в целом строится на доминанте и покорности. Это столь же естественно, как то, что чайки в заливе едят селедку. Отдохни остаток вечера, а завтра займемся четвертым тезисом.

Когда она покидала класс, внутри у нее все кипело. Этот ходячий скелет ни черта о ней не знает. Покорная? Идиотизм, нелепость, а главное – совершенно неверно. И еще сравнивает ее с какой-то паршивой селедкой!.. Она немного походила по двору, потом села возле пруда и смотрела на лебедей, выдергивая руками траву.