Секта с Туманного острова - Мариэтт Линдстин Страница 12

Под конец встала и быстрым шагом вернулась в класс. Улоф Хуртиг был еще там.

– Ладно, я сделаю это чертово упражнение.

Его лицо просияло.

– Я так и думал.

Они начали заново, София нашла несколько ответов на вопрос и в конце концов почувствовала себя немного лучше. Достаточно хорошо для того, чтобы Хуртиг отпустил ее.

* * *

– Этот тезис настолько прост, что, читая его, лучше пользуйся не рассудком, а сердцем, – выкладывая перед ней четвертый тезис, сказал Улоф.

– Как это делается?

– Попробуй.

София прочла короткий текст.

Тезис 4: Темнота является сутью света.

В миллиметре под поверхностью земли царит полная темнота. Внутри твоего тела совершенно темно, тем не менее ты живешь и излучаешь энергию. ДНК, присутствующая в твоих клетках, светом не обладает, однако она – схема того, кто ты есть. Темнота является сутью света.

Упражнение: Куратор проводит тебя в совершенно темную комнату. От тебя требуется лишь следующее: сиди в полной темноте, пока не начнешь видеть.

– Я не могу сделать это упражнение, – сразу сказала она.

– София, не начинай снова.

– Ты не понимаешь. Я боюсь темноты. Я не выдержу, если меня запрут в темноте.

– Но ты ведь спишь здесь в полной темноте.

– Когда я сплю, это другое дело, – солгала София, поскольку всегда оставляла открытой щелочку с края шторы.

– Я буду все время сидеть перед комнатой, – пообещал Улоф. – Если почувствуешь панику, ты сможешь просто постучать в дверь, и я открою. Хотя бы попробуй.

Комната находилась в самом конце дома. Атмосфера здесь кардинально отличалась от класса: сырой и спертый воздух и сильный запах пота от подмышек человека, который, видимо, сидел здесь до нее. В центре комнаты стоял стул, в остальном она была абсолютно пуста.

– Здесь ужасно.

– Никакого комфорта быть не должно.

София медленно вошла и села на стул.

– Комната звуконепроницаемая, – сообщил Улоф. – Но если ты постучишь в дверь, я услышу.

Дверь с шумом захлопнулась.

Первым делом ее парализовала даже не темнота, а тишина. Было так тихо, что казалось, весь мир исчез. София слышала собственный пульс и странный, булькающий шум в ушах. «Это течет по венам кровь, – подумала она, – слух у меня переместился внутрь тела».

Затем под одежду, отыскивая каждый укромный уголок тела, поползла темнота: улеглась под мышками и в паху и так ухватилась за гортань, что стало почти невозможно дышать. Потом подоспело знакомое потоотделение, которое, начавшись с дурноты, жаром распространялось к груди, рукам и лбу, пока София вся не взмокла.

Я не выдержу. Надо выходить, надо выходить!

И тут произошло это. Она оказалась снаружи. Не только вне тела – его больше не существовало, – а за пределами всего острова. Она парила высоко в небе.

Все предстало перед ней в ярких красках: вот видовая площадка и обрывающиеся в море скалы, огромные леса и гавань, где лодки выглядят, как маленькие игрушки…

Стена обвивала усадьбу, точно белая змея. Лебеди в пруду превратились в две маленькие белые точки. Воздух был разреженным, а сама она – невесомой и горячей. Все двигалось словно в ультрарапиде. Ветер медленно отгибал назад кроны деревьев. Солнце золотым дождем лилось на весь ландшафт. Сколько времени это продолжалось, София не знала. Когда позже она спросила об этом у Улофа, тот лишь пожал плечами. Однако, когда София вернулась в комнату, страх исчез. Темнота казалась приятной и утешающей, как горячая ванна.

Я видела! Я видела без помощи глаз!

Она постучала в дверь.

Когда Улоф открыл, свет ослепил ее, но она была лишь благодарна за то, что, рассказывая о случившемся, не видит его улыбки. Услышала, как он хлопнул в ладоши, потер руки и засмеялся.

– Надо же, София! Ты закончила. Ты достигла последнего феномена четвертого тезиса.

* * *

В последующие дни все казалось другим. Новое, редкостное спокойствие в теле. Гармония. Покой. В поисках именно этого ощущения София и приехала на остров. «Вечно мне надо волноваться», – думала она. Осознанно или подсознательно, София всегда над чем-нибудь размышляла. Слабое ощущение паники, ее постоянного спутника, как ветром сдуло. Она проходила последнюю фазу программы – второе расслабление, когда полагалось ежедневно сидеть некоторое время в классе с закрытыми глазами. Ожидалось, что человек будет тренироваться извлекать из своих воспоминаний силу, но она в основном сидела и наслаждалась тем, что все так хорошо.

На третий день к ней подошел Улоф Хуртиг, потряс за плечо и пробудил от мечтаний.

– Франц хочет тебя видеть. Немедленно!

Это прозвучало так, будто сам Бог позвал ее на мессу.

София знала, где находится офис Освальда, и, несколько раз постучав, но не получив ответа, просто вошла. Ступить в его офис было все равно что войти в космический корабль. Никаких картин, цветов, ни единой фотографии, только белые стены с выходящими на море огромными окнами. Вдалеке София смогла разглядеть видовую площадку. Офис был полон электронной техники: компьютеров, принтеров, мониторов и разных штуковин, названия которых она не знала. Ей пришла в голову мысль, что это странно, поскольку в «Виа Терра» компьютеры запрещены, но она подумала, что главному начальнику компьютеры, возможно, необходимы.

Сам Освальд сидел за большим письменным столом, погруженный в текст на мониторе. Когда она вошла, он даже не поднял взгляда. Сидевшая за значительно меньшим письменным столом в самом углу офиса Мадлен приложила к губам палец и строго посмотрела на Софию. Значит, беспокоить нельзя. Та осторожно села перед Освальдом на стул для посетителей.

На нем опять была футболка. София заметила, что он напряг мышцы спины; интересно, намеренно ли? Когда Освальд повернулся в кресле, его глаза странно вспыхнули, словно ожидалось, что она что-нибудь скажет. Но София не знала что. Его присутствие было столь ощутимо, что она потеряла самообладание и совершенно онемела.

– Поздравляю! Я слышал, что ты завершила программу. Надеюсь, все прошло хорошо?

– Потрясающе. Лучше, чем я ожидала.

Он шутливо забарабанил пальцами по столу.

– Значит, я могу услышать твой ответ относительно библиотеки?

– Да, хм, я заинтересована… но сперва мне надо переговорить со всеми дома.

Освальд потянулся вперед и накрыл рукой лежавшую на столе ее руку. Ладонь у него была сухой и горячей. Ее рука вздрогнула, но София не отдернула ее.

– Нет, времени на обдумывание я тебе не дам.

– Почему?

– Дело в том, что, я думаю, ты уже решила, – ответил он и слегка сжал ее руку.