Взгляд Медузы - Торкиль Дамхауг Страница 11

— Кататься ездили? — Она кивком показала на велосипед. — И прокололи шину.

Ее голос был ему хорошо знаком — должно быть, разговаривал с ней по телефону.

— Именно так, — подтвердил Аксель.

— Я вам, к сожалению, ничем не могу помочь, — сокрушенно вздохнула женщина.

— Да нет, конечно, зачем бы вам носить с собой велосипедный набор?

Она засмеялась:

— Спросите на турбазе, может быть, у них найдется.

Он двинулся дальше.

— Кстати, я вам собиралась звонить, — сказала женщина. — Надо же, чтобы именно вы мне встретились! Вы мне прислали направление пару дней тому назад. Пожилой мужчина с послеоперационными осложнениями на позвоночник.

Физиотерапевт. Она была физиотерапевтом в лечебном центре на Майурстюа. Ее имя так и вертелось на языке, сейчас он вспомнит. К ней еще Бия ходит обычно.

— Сомневаюсь, что я смогу ему помочь, очень уж у него сильные боли. Но мы можем это и позже обсудить.

Аксель не стал возражать. Из низко нависших туч закапало, сумерки сгущались. «Не каждая женщина отважится отправиться в лес в темноте», — подумал он. Бия не решалась гулять по лесу одна даже днем.

— Желаю вам без проблем добраться домой. — Она с деланым сочувствием нахмурила лоб, показывая на сдутую камеру.

Вечер выдался прохладным, но Аксель устроился на террасе, оставив приоткрытой дверь в гостиную. Он растопил камин и надел теплый свитер. Было уже начало двенадцатого, и он только что поднимался к Марлен, которая проснулась и позвала его. Ей приснился страшный сон: ее преследовал умерший близнец. Прежде чем лечь спать, она выходила к нему на террасу. Они сидели там вместе, разглядывая звездное небо, и Аксель рассказал ей о эфиопской Кассиопее. И поскольку девочка отказывалась идти в постель, пока он не расскажет еще одну сказку, он показал ей среди звезд близнецов — Кастора и Поллукса. Она узнала, какими мужественными и сильными они были. Не было наездника более ловкого, чем Кастор, и никто не мог одолеть Поллукса в кулачном бою. Но больше всего они прославились тем, что никогда не подводили друг друга. Они любили друг друга сильнее, чем все другие братья на свете, и ничто не могло разлучить их. Ничто, кроме смерти. К несчастью, Поллукс был сыном бога Зевса и потому бессмертным, в то время как отцом Кастора был смертный человек, хотя и царь. «Но разве они не близнецами были? — возразила Марлен. — Ведь тогда не могут же у них быть разные отцы!» — «В сказках и такое бывает», — улыбнулся Аксель.

И когда Кастор погиб в кулачном бою, ему пришлось отправиться в царство мертвых. Поллукс умолял Зевса превратить и его в смертного, чтобы он тоже мог отправиться туда и быть вместе со своим обожаемым братом. Но этого даже Зевс не мог сделать — если уж ты бессмертен, таким и останешься. Но ему пришла в голову другая мысль, и он сумел устроить так, чтобы братья все-таки могли быть вместе. Раз в два дня Поллукс отправлялся в царство мертвых и встречался с братом, а другие дни они проводили вместе на небе.

Аксель рассказывал эту историю и сыновьям тоже, но ни одному из них не снились из-за этого кошмары. Прежде чем Марлен снова удалось уснуть, ему пришлось прогнать умершего близнеца. Он укутал ее в одеяло, так что она стала похожа на кокон. «И уж там до тебя никакие близнецы не доберутся», — заверил он ее. К тому же на страже у изголовья стояли львенок Микк и овечка. Похоже, подействовало, поскольку из ее спальни больше не доносилось ни звука.

Прежде чем вернуться в свое кресло на террасе, Аксель спустился переброситься парой фраз с Томом. Он остановился перед его комнатой и прислушался к тонкому голосу, доносившемуся из-за двери. Сейчас ему показалось, что он знает эту песню, хотя слышал ее раньше только урывками: «And I’m bleeding, and I’m bleeding, and I’m bleeding right before the Lord» [5]. Когда Марлен отправилась спать, Тому пришлось отключить усилитель; мальчишеский голос звучал совсем тихо на фоне еле слышных аккордов гитары.

Аксель не стал входить к нему, прокрался по лестнице назад. Прихватил с собой в темноту бутылку коньяка и бокал. Сразу же после этого в дверях возник Том и попросил разрешения переночевать у своего приятеля Финдюса, вместе с которым они собирались основать музыкальную группу.

Аксель дал согласие не без колебаний. Конечно, лучше так, чем когда сын весь вечер сидит один в своей комнате. После ужина он собирался предложить ему заняться чем-нибудь вместе, но все откладывал, пока не стало уже слишком поздно. А вот Даниэль, взрослея, становится настоящим другом. С ним можно было разговаривать почти обо всем на свете, и в том, что рассказывал старший сын, Аксель узнавал свои мнения и интересы. А Марлен постоянно смешила его необычными рассуждениями. Том же всегда был окружен какой-то незримой броней, подступиться к которой Аксель не решался. Он не знал, что это такое, просто, общаясь с младшим сыном, чувствовал смущение и неловкость.

Сидя в кресле, он наполнил бокал и поднес его к лицу, вдыхая аромат золотистой жидкости. Бутылку он купил на борту самолета, когда они возвращались с Кипра. Там они всей семьей провели пасхальные каникулы; это были последние каникулы, перед тем как Даниэль покинул отчий дом. Аксель со страхом и тоской ждал приближения этого момента. И яркое белое солнце, и бирюзовое море только обостряли печаль. В день отлета он почувствовал облегчение. Водителя автобуса, который должен был отвезти их в аэропорт, звали Андреас. Аксель разговорился с ним во время одной из экскурсий. Они были приблизительно одного возраста. У водителя были узенькие глазки и сломанный нос, который сросся криво. Он разглядывал Бию, поднимавшуюся по ступенькам автобуса в коротеньком белом платье, обтягивавшем округлые бедра и почти прозрачном, и Марлен, и Тома, и Даниэля, севших в автобус вслед за ней. Когда Аксель последним зашел в автобус, водитель воскликнул: «You must be a very happy man!» [6]Они уселись в конце автобуса, и Бия ущипнула его за ляжку и прошептала на ухо, что она его хочет, а он обнял ее за плечи, разглядывая пролетавшие мимо, выжженные до золотистого цвета пустоши, и подумал: «I must be a very happy man» [7].

Огонь в камине погас. Аксель снова наполнил бокал, сидел, всматриваясь в пляшущие на углях огоньки. «Я зайду домой к Мириам. Я поднимусь в ее квартирку на последнем этаже дома на Руделёкка. Просто посижу там, выпью сваренный ею кофе и поговорю с ней».

Он направлялся в ванную, когда услышал, что к дому подъезжает автомобиль. Выглянул в окно и увидел, что перед входом остановилось такси. На часах было четверть третьего. Звук отпираемой внизу двери и звяканье связки ключей Бии о стеклянную столешницу комода.