Укус тени - Карин Жибель Страница 14

— Что вы имеете в виду?

— А то, что некая женщина, проведя с ним одну-две ночи, может влюбиться в него до такой степени, что…

— …что готова убить его?

— Или, скажем, бросить ради него своего супруга.

— Этого я не знаю… В нем, в общем-то, нет ничего особенного!

— Тем не менее версия с брошенным мужем кажется мне интересной… А вы замужем, Джамиля?

Джамиля с удовольствием дала бы этому типу пощечину. Чтобы заставить его перестать ухмыляться. Но она — хотя и с большим трудом — сдерживается.

— Нет, господин полицейский. Я не замужем! Но если вы задаете мне такие вопросы в своих личных целях, то имейте в виду: вы не в моем вкусе… Да и ваш срок годности, похоже, давно истек!

Фабр, все еще идущий вслед за стремительно шагающей Джамилей, резко останавливается, едва не получив по лбу захлопнувшейся прямо перед ним дверью женского туалета.

Борьба с холодом требует большого количества калорий.

Но если ничего не есть, этим калориям взяться неоткуда.

Бенуа сейчас приходится убеждаться в этом на своем собственном опыте.

Солнце заглянуло в его «клетку» совсем ненадолго — минут на десять, не больше.

Он заставляет себя выпить несколько глотков воды из-под крана. Инстинкт самосохранения. Сегодня утром у него начала кружиться голова, как только он, сидя у стены, попытался подняться на ноги.

Еще несколько дней, а может, часов — и ему будет трудно встать с пола.

Когда раздается скрип двери, он закрывает глаза.

Его мучительница снова заходит в подвал. Что она придумала на этот раз? Может, она, угрожая пистолетом, заставит его лизать ей пятки?

Ему кажется, что от нее можно ожидать чего угодно.

Лидия идет по подвалу — серая тень, двигающаяся посреди тьмы. Остановившись, она в течение нескольких минут рассматривает его из темноты, а затем подходит настолько близко, что ему становится видно ее лицо.

— Ты, похоже, успел сильно ослабеть!

— Нет, еще не очень сильно… — отвечает Бенуа, открывая глаза.

— Но ты измучен, майор, да?

— Да…

Она просовывает между прутьями решетки чистую одежду. Бенуа не верит своим глазам.

— Джинсы, рубашка, свитер… Трусы, носки… Я ничего не забыла? Ах, да… Одеяло… И вот еще твой несессер с туалетными принадлежностями… Теперь ты снова сможешь стать похожим на человека.

Обидная реплика, но Бенуа не пытается даже хмуриться.

В течение нескольких секунд он не решается подойти к решетке и взять одежду. А вдруг она приготовила ему какую-нибудь новую пакость?..

Наконец он берет принесенные Лидией шмотки и поспешно уносит их вглубь своей «клетки» — а то Лидия, чего доброго, еще передумает. Он натягивает на себя джинсы, рубашку и свитер и в изнеможении опускается на пол: ему уже трудно стоять на ногах. Как-никак, он трое суток ничего не ел.

— Ты ничего не забыл, Бенуа?

Ну конечно же, забыл. И как он мог быть таким бессовестным?!

— Спасибо, — еле слышно произносит он.

— Прекрасно… Я вижу, ты делаешь успехи! Я тебе еще кое-что принесла…

Она берет со стула чашку и протягивает ее своему пленнику между прутьями решетки.

Бенуа удивляется все больше и больше.

— Я положила два кусочка сахара — как ты любишь!

«Она даже знает, сколько сахара я кладу себе в кофе? Уму непостижимо…»

Бенуа, пошатываясь, подходит к решетке. Чашка на этот раз не пуста. А может, у него просто начались галлюцинации?..

Он так боится, что драгоценный напиток вдруг может испариться, что выпивает содержимое чашки одним глотком. Его желудок, наверное, обалдеет от неожиданно подвалившего счастья.

Бенуа снова благодарит Лидию. Если это единственный способ избавиться от холода, то он готов благодарить ее хоть по сто раз в день.

Он теперь готов даже пресмыкаться перед ней — а то и чего похуже.

Он, всегда считавший себя сильным человеком, осознает, что его сломала обыкновенная молодая женщина. Впрочем, он ведь полностью в ее власти. У нее даже есть возможность решать, жить ему или умереть.

Сейчас он и впрямь похож на собачонку, прыгающую перед своей хозяйкой на задних лапках.

Ему противно смотреть на себя со стороны.

— Почему ты решил пойти служить в полицию?

— Э-э… Мне хотелось заниматься работой, которая не была бы нудной… А еще из некоторых идейных соображений…

Бенуа вдруг осознает, что ему даже в голову не пришло ответить ей какой-нибудь грубостью, — например, сказать, чтобы она не совала свой нос в его личную жизнь.

Лидия права, он делает успехи. Медленно, но верно.

Успехи на пути к трусости и малодушию.

— Каких еще идейных соображений?

— Хотел бороться за справедливость…

— А, ну да, хотел бороться за справедливость!

У него вдруг начинается какое-то странное головокружение, хотя он сейчас сидит, а не стоит. Это, наверное, от кофе. Или от сахара. Приятное ощущение легкого опьянения.

— Ты прав! Твоя работа, должно быть, очень интересная.

— Не всегда. Много всякой рутины…

— И провалов тоже. Когда, например, вы не можете найти преступника.

— Да, верно. Но это неотъемлемая часть нашей работы.

— Огромное количество убийц разгуливает на свободе, и вы не можете их поймать…

— Никто в этом мире не совершенен!

— Да, конечно, никто не совершенен. В твоей работе часто бывали провалы, Бенуа?

— Нет, не очень… А чем занимаешься ты? Ну, кроме того, что сажаешь под замок полицейских?.. Расскажи о своей жизни.

— У меня больше нет жизни.

Бенуа несколько секунд ошеломленно молчит.

— Что значит «больше нет жизни»?

— Это значит, что я уже мертва…

— Мертва? — еле слышно переспрашивает Бенуа.

— Да, мертва. Меня убили… А теперь мне пора идти…

Дневной свет постепенно тускнеет, и в подвале становится все темнее и темнее.

Ледяной душ, который принял Бенуа, запомнится надолго. Но зато теперь ему заметно лучше. Он чувствует себя более чистым и, главное, более уверенным.

Разлегшись на одеяле, он мечтает. Мечтает о горячей ванне, об объятиях Гаэль… Но больше всего он мечтает о бифштексе и жареной картошке.

Сейчас он едва не умирает от голода.