Ледовый Апокалипсис - Роберт Ладлэм Страница 24

– Десятилетия? – изумленно вскинулась Рэнди.

Валентина кивнула.

– Споры сибирской язвы – это коварные маленькие сволочи. Они любят органику, азотистые почвы, вроде удобренных садов, и, оказавшись в подобных благоприятных условиях, остаются заразными на протяжении черт знает скольких лет.

Женщина перевела дух и сделала глоток кофе.

– У побережья Шотландии есть маленький островок, на котором англичане во время Второй мировой войны проводили эксперименты с биологическим оружием. Лишь недавно его вновь признали пригодным для обитания. Небольшие помещения или здания можно обеззаразить с помощью химикатов. Например, в борьбе с бациллами сибирской язвы настоящие чудеса творит обычная хлорная известь. Но такие огромные пространства, как целый город или обширные сельскохозяйственные угодья…

Историк безнадежно покачала головой.

– Если споры сибирской язвы до сих пор находятся на борту самолета, за прошедшие пятьдесят лет они вполне могли утратить вирулентность, – заметил Смит. – Однако, с другой стороны, они находились в герметичном контейнере и подвергались воздействию низких полярных температур. Это то же самое, как если бы они находились в сухом холодильнике без доступа кислорода. Идеальные условия для хранения чего угодно и в течение сколь угодно долгого времени. Иными словами, я не готов с уверенностью сказать, в каком состоянии эти споры могут быть сейчас.

Валентина Метрейс снова вздернула свои идеальные брови.

– А я могу с уверенностью сказать только одно, подполковник. Мне бы не хотелось быть тем человеком, который раскупорит этот сосуд и заглянет внутрь.

* * *

Смит спускался на внешнем лифте в вестибюль отеля, и чем ближе к земле оказывался стеклянный пузырь, тем тоньше становилась завеса тумана. Из редеющей пелены выплывала ночь с мириадами огней – на улицах и в окнах домов. Смиту хотелось бы, чтобы с такой же легкостью прояснились его мысли. Предстоящая операция выглядела интересной, но уж чересчур простой – одной из тех, для удачного выполнения которых требуется всего лишь проявлять осторожность и осмотрительность, чтобы не наделать ошибок.

Но, несмотря на эту кажущуюся простоту, Смита не отпускало ощущение, что он находится на берегу затянутой туманом реки: на расстоянии в несколько метров все видно ясно и отчетливо, но дальше возвышается некая стена, сквозь которую невозможно проникнуть взглядом и за которой таится нечто непознанное.

Что сказал ему Директор Клейн? «Исходи из того, что они ведут двойную игру. Присматривай за ними».

Значит, он должен оставаться начеку и быть готовым ко всему, что может выплыть из этого тумана.

По крайней мере, можно утешаться тем, что его спину прикрывают надежные люди. Валентина Метрейс весьма… интересна. В те времена, когда он учился в колледже, таких профессоров определенно не было. Наверняка за плечами этой женщины – немало интересных историй, и уж, вне всякого сомнения, в качестве одного из «мобильных нулей» Клейна она является чертовски хорошим специалистом, в чем бы ни заключалась ее специализация.

И вновь рядом с ним оказалась Рэнди – неистовая, отважная, независимая. Уж в ней-то сомневаться не приходилось. Какие бы чувства ее сейчас ни обуревали – обида или гнев, – она его не подведет. Ради выполнения полученного приказа она сделает все, на что способна, или… умрет.

Однако возникала проблема с ним самим. Смит так часто видел, как погибают близкие Рэнди Рассел люди, как рушится ее мир, что ему начинало казаться, будто рано или поздно ему суждено увидеть и ее собственную смерть. Или – стать виновником гибели Рэнди. Это чувство превратилось для него в сущее наваждение, которое с каждой их совместной операцией приобретало все более реальные очертания.

Смит сердито тряхнул головой. Он не должен поддаваться этому страху. Чему быть, того не миновать, а они в любом случае должны делать дело.

Лифт мелодично звякнул, и его двери скользнули в стороны. Взятый напрокат «Форд Эксплорер» ждал Смита на автостоянке у центрального входа в отель, и, направляясь через вестибюль к стеклянным дверям гостиницы, Джон ненадолго задержался у киоска, где продавались сувениры и свежая пресса. Любой опытный агент должен постоянно находиться в курсе текущих событий. Следуя этому правилу, он купил свежие номера газет «Ю-эс-эй тудей» и «Сиэтл таймс».

Смит быстро пробежал заголовки, и у него засосало под ложечкой.

Нет, там не было ничего необычного. На первой полосе «Таймс» напечатан короткий пресс-релиз министерства обороны, в котором говорилось об отправке из Сиэтла совместной американо-российской экспедиции к месту падения самолета-загадки, сообщался ее маршрут и способы передвижения. Вполне логичное сообщение для средств массовой информации, цель которого – лишний раз закрепить официальную легенду и не позволить журналистам заподозрить что-либо неладное. Но для Смита оно прозвучало криком, направленным во тьму, из которой может откликнуться неизвестно кто.

* * *

Оказавшись в своем гостиничном номере, Рэнди Рассел устало опустилась на край кровати и стала бесцельно водить ладонью по золотистому покрывалу. Ее мысли странствовали между прошлым и будущим.

Черт возьми, она – хороший пилот; или, по крайней мере, вполне сносный, но ей никогда даже в голову не приходило, что придется лететь над просторами Арктики! Однако с Агентством всегда так: стоит признаться в том, что умеешь починить текущий в ванной кран, и тебе поручат проект по борьбе с наводнением.

Но главным членом уравнения, которое приходилось решать в подобных случаях, неизменно оказывалась гордость Рэнди, не позволявшая ей сказать: «Нет, я не смогу это сделать». И уж тем более она не могла сказать это Джону Смиту!

Что за проклятый рок связал ее с этим человеком?

Рэнди никогда не забудет самую ужасную за всю их жизнь ссору со старшей сестрой, холодную ярость, забурлившую в ее душе, когда София заявилась домой с кольцом, подаренным ей Смитом в честь помолвки, не забудет жгучих обвинений в предательстве, которые она обрушила на голову сестры, прежде чем, грохнув дверью, уйти из ее квартиры.

Самое тяжелое заключалась в том, что София не сочла нужным оправдываться или отвечать оскорблением на оскорбление. Улыбнувшись мудрой и немного грустной улыбкой старшей сестры, она лишь сказала:

– Джон очень сожалеет о том, как он поступил с тобой, Рэнди. Сожалеет сильнее, чем ты можешь представить или даже попытаться представить.

Рэнди никогда – вплоть до сегодняшнего дня – не могла понять этого.

Она уже начала расстегивать замшевую туфлю, как вдруг в дверь тихонько постучали. Вновь застегнув «молнию», Рэнди пересекла номер и, подойдя к входной двери, осторожно заглянула в глазок. На нее смотрела пара серьезных серых глаз.

Рэнди отперла замок, сняла цепочку и вытащила тугую мокрую тряпку, которую, крепко свернув, она забила под дверь в качестве дополнительного «засова».