Между адом и раем - Тед Белл Страница 3

Он собрался было ударить отца еще раз, но в этот момент Снайпер, хлопая крыльями, спикировал вниз в открытый люк, громко крича и выпустив когти. Птица кинулась прямо в лицо чужаку, разодрав ему щеку; из рваной раны хлынула ярко-красная кровь. Человек вскрикнул и попытался отбиться от Снайпера рукой, но не тут-то было — птица не думала отступать. Отец перекатился, схватил чужака за тонкую загорелую ступню и рванул на себя, отчего тот потерял равновесие. Человек тяжело ударился об пол. Алекс услышал, как от внезапного падения мужчина невольно выдохнул, и в тот же момент отец навалился на него, пытаясь перехватить руку с автоматом. Они оба зарычали, перекатились два раза и врезались в дверную ручку. Отец придавил незнакомца и крепко прижал к полу руку с автоматом.

— Брось пушку или сломаю запястье. Выбирай, цыпочка, — сказал человеку отец.

Казалось, он был ранен не так уж сильно, как думал сначала мальчик. Всматриваясь одним глазом в прорезь и сдерживая дыхание, Алекс начал просить Бога о спасении отца столь усердно, как еще никогда ничего не просил:

«Пожалуйста, пусть с ним будет все в порядке, пожалуйста, пусть с ним будет все в порядке, пожалуйста, пусть с ним…»

Автомат выстрелил; послышалась не одна, а, казалось, сотни очередей, словно оглушительное стаккато наполнило крошечный отсек. Кругом разлетались щепки и осколки стекла. Вокруг было столько дыма, что Алекс даже не мог разглядеть, у кого оружие, но затем увидел, что отец отступает спиной в сторону его убежища и целится в длинноволосого, медленно поднимающегося с пола. Тот держался за свое обнаженное плечо, и сквозь его пальцы струилась кровь, забрызгивая пол. Человек что-то злобно прошипел по-испански, но не двигался с места. Отец прижался спиной к дверце, за которой сидел Алекс; его серая футболка пропиталась кровью. Мальчик слышал глубокое, тяжелое дыхание. Сердце Алекса выпрыгивало из груди от счастья, его распирала гордость за отца, самого великого героя.

— Нет у меня никакой чертовой карты, сеньор, — сказал отец, вытянув предплечье, чтобы на него мог сесть Снайпер. — Сколько раз я повторял это на палубе? Ни карты, ни сокровищ — ничего нет. Здесь и не было никого, кроме меня. Мне хотелось хоть немного приятного извлечь из этой старой посудины, и тут являешься ты. Так вот, сейчас убирайся отсюда ко всем чертям, comprendre? [2]Или размозжу тебе голову без всякого сожаления.

— Сеньор, ради Бога, — сказал человек уже без всякого акцента, — произошло ужасное недоразумение. Послушайте, разве не ваша яхта стояла на прошлой неделе в Стэниел-Кей? Мой брат, Карлитос, сказал, что видел на ней потомка известного пирата Блэкхока и что этот человек ищет знаменитое утраченное сокровище де Эррераса, и…

— Довольно, я понял. Так, значит, ты решил выкурить травки и посреди ночи с автоматом напасть на случайную лодку в надежде найти какую-то карту, которой и в помине нет?

— О нет, сеньор, я только…

— Заткнись! — Отец передернул затвор автомата. — Ты теряешь много крови, старина. Тебе бы лучше к врачу сходить! Давай-ка руки на затылок и кругом, слышишь? Что, не ясно?

Отец Алекса отошел от дверцы, и мальчик снова мог видеть, что творится в отсеке. Он прижался к прорези, чтобы взглянуть, и почувствовал на лице что-то липкое и теплое. Это была кровь отца. Он смотрел, как человек с хвостиком, заложив руки за голову, движется к двери, ведущей в трюм. Внезапно он остановился и обернулся к отцу; на его лице заиграла зловещая усмешка. Снайпер издал леденящий душу крик и неистово захлопал своими большими черными крыльями.

— О Боже, Китти, — услышал мальчик полные горечи и безнадежности слова отца.

В дверном проеме возникли двое других мужчин, между ними была мать Алекса. Один из них — высокий, с лысой головой, которая лоснилась от пота, грубо схватил за руку маму мальчика. Ее длинные светлые волосы растрепались и спутались, белки голубых глаз покраснели от невыплаканных слез. Другой рукой она прижимала к груди обрывки разорванной ночной рубашки. На ее прекрасном лице читался ужас. Второй мужчина был толстым, с его шеи свисал большой золотой крест. К горлу матери он приставил длинный плоский нож.

Снайпер закричал и угрожающе нахохлился.

— Снайпер, нет! — сказал отец, и птица успокоилась.

В другой руке толстяк сжимал пригоршню сверкающих драгоценностей — бриллиантовые ожерелья, браслеты и еще одну красивую вещицу, которая этим вечером была в волосах матери. Диадема. Алекс однажды сказал маме, что эта диадема делает ее похожей на королеву фей.

— О, la senora, э-э — прекрасная леди Хок, не так ли? — сказал пират с затянутыми волосами, мило улыбаясь. — Разрешите представиться. Мое прозвище Арана, то есть паук, а имя мое просто Мансо. Это мои братья — Хуанито и Карлос. Это ведь ты, mi hermano [3]Карлитос, угощал милую леди ромом в яхт-клубе Стэниел-Кей?

— Si, это чистая правда, — сказал молодой толстый кубинец. — Вспоминаете меня, милая леди? Мы вместе праздновали пришествие Нового года.

— Мой брат, видите ли, работает там барменом, — сказал Мансо. — Он много видит, много знает. И вот недавно он рассказал мне о вашей удивительной красоте и о том, как вы замечательно танцуете на стойке бара. И, конечно же, о том, что ваш муж разыскивает утерянное сокровище Блэкхока. Сокровище, сеньора, которое этот английский пират похитил у моего предка Мансо де Эррераса, величайшего испанского капера! Эта история веками передавалась в моей семье, из поколения в поколение.

Длинноволосый приблизился к матери и погладил ее щеку.

— Может быть, сеньора Хок, вы будете столь благосклонны и присоединитесь к нашему маленькому празднеству?

Из трепещущих губ матери вырвалось всхлипывание. В свете луны, который продолжал падать сквозь открытый люк, Алекс видел ее негодующие голубые глаза и бледные щеки. Совершенно прижавшись лицом к узкой прорези, он заметил, что мама отчаянно борется с выступающими слезами.

— Мне так жаль, Александр, очень, очень жаль! — воскликнула она, обращаясь к мужу.

Сейчас у самого мальчика зажгло глаза под напором слез. Он хотел отпрянуть от двери, зарыться в якорных цепях. Лучше снова исчезнуть во сне, пусть там будет маленький красный мячик, качающийся на гребнях волн.

Но он не мог даже оглянуться. Он знал, что отец отчаянно пытается продумать шаги к спасению матери и самого себя. Он должен быть здесь ради него, даже если и не мог ничем помочь.

Толстый кубинец, которого звали Карлитос, сказал что-то по-испански, и мать Алекса, обернувшись, плюнула ему в лицо. Пират с татуировкой, по кличке Арана, схватил толстяка за руку, в которой тот держал мачете.

— Спокойно, Карлитос, — сказал Арана. — Пусть она сначала покажет карту. Он этого ни за что не сделает, но ее я могу заставить, это уж точно.