Хорошая я. Плохая я - Эли Ленд Страница 3

– Ты вообще-то на меня не рассчитывай. Учти, в школе у меня своя жизнь.

– Хорошо.

– Чтобы срезать, нужно идти через наш сад, там ничего особенного, несколько гаражей и всякая ерунда, до школы путь получается короче.

– Когда ты обычно выходишь утром?

– По-разному. Обычно мы встречаемся с Из и идем вместе. Иногда заходим в Старбакс ненадолго. Но в этом семестре у нас хоккей, а я капитан команды. Поэтому буду выходить рано, чтобы успеть потренироваться, – фитнес и все такое.

– Ты, значит, здорово играешь, если ты капитан.

– Типа того. А что вообще с тобой стряслось? Где твои предки?

Невидимая рука сжимает мне кишки, стискивает все сильнее, не отпускает. К голове подкатывает. Успокойся, говорю я себе. Мы ведь репетировали эти вопросы в клинике, много-много раз.

– Мама ушла, когда я была еще маленькая. Я осталась с отцом, а он недавно умер.

– Да, блин, дерьмово.

Я киваю, больше ничего не говорю. Чем меньше слов, тем лучше, учили меня.

– Папа показывал тебе, наверное, эту дорогу на прошлой неделе. А вот здесь можно срезать, если идешь в школу, – она показывает направо. – Переходишь через дорогу, первый поворот налево, потом вторая улица справа. Отсюда минут пять, не больше.

Я хочу ее поблагодарить, но она уже смотрит в другую сторону, на лице появляется улыбка. Я смотрю туда же, куда она, и вижу девочку-блондинку, которая идет через дорогу навстречу нам и посылает воздушные поцелуи. Фиби смеется, машет ей, говорит – это Из. Она в шортах с рваными краями, сверкает загорелыми ногами, хорошенькая, как и Фиби. Очень хорошенькая. Они кидаются навстречу друг другу, обнимаются, начинают тараторить со скоростью сто миль в час. Вопросы, ответы, вынимают из карманов телефоны, показывают друг другу фотки. Вспоминают мальчиков, хихикают, потом девочку по имени Джасинта, Иззи говорит, какое она страшилище в своем купальнике, весь бассейн распугала, когда вышла плавать, все разбежались кто куда. Эта болтовня продолжается несколько минут, но они кажутся часами – мне не по себе от того, что меня не замечают. Иззи первая спохватывается и спрашивает у Фиби:

– Это еще кто? Новейший экземпляр в богадельне Майка?

Фиби хохочет в ответ:

– Ее зовут Милли. Поживет у нас какое-то время.

– Папаша, значит, опять за свое, он же вроде больше не хотел никого брать?

– Опять. Ты же знаешь, он не может устоять, когда встречается какая-нибудь заблудшая овца.

– Ты будешь учиться в Ветербридже? – спрашивает меня Иззи.

– Да.

– Ты из Лондона?

– Нет.

– У тебя есть бойфренд?

– Нет.

– Ну, блин, ты всегда разговариваешь, как робот? Да. Нет. Нет.

Иззи растопыривает руки и издает механические звуки, как Далек в «Докторе Кто» – нам показывали этот фильм в моей старой школе на уроке драмы.

Они снова хохочут и утыкаются в свои телефоны. Мне очень хотелось бы объяснить им, что я всегда говорю так, медленно и сосредоточенно, когда нервничаю, чтобы заглушить шум. Белый шум, пронизанный твоим голосом. Даже сейчас, особенно сейчас, когда ты внутри, в моей голове. Ты-то без всяких усилий вела себя как нормальные люди, а для меня это тяжесть неподъемная. Я всегда поражалась тому, как тебя любят на работе. Никакой жесткости или раздражения, всегда ласковая улыбка, успокаивающий голос. Ты держала их всех в своих руках и властвовала, разделяя. Отводила в сторонку женщин, которые, ты видела, могут поддаться тебе, говорила им прямо в ухо. Окутывала любовью. Чувством защищенности. Вот так они чувствовали себя рядом с тобой, вот почему доверяли тебе своих детей.

– Я лучше пойду домой. Мне что-то нездоровится.

– Вот и прекрасно, – кивает Фиби. – Только не вздумай жаловаться на меня папе.

Иззи смотрит на меня, коварно улыбается:

– До встречи в школе, – говорит она.

Я слышу, как она добавляет за моей спиной:

– Будет забавно. Повеселимся от души.

Девочка в спортивном костюме уже ушла.

Я останавливаюсь, смотрю на многоэтажки, которые так высоко уходят в небо, что аж голова запрокидывается. В Девоне не было многоэтажек, только отдельные дома и поля. Акры частных владений.

Когда я возвращаюсь, Майк спрашивает, где Фиби. Я рассказываю про Иззи, Майк улыбается, как будто оправдывается.

– Они дружат всю жизнь, – говорит он. – Как- никак целое лето не виделись. Может, потолкуем у меня в кабинете, обсудим кое-что перед завтрашней школой. Ты не против?

Говорю «да», что-то очень часто я говорю это слово, это хорошее слово, за ним я могу спрятаться. Кабинет у Майка большой, с эркерами, которые выходят в сад. Стол красного дерева, фотография в рамке, настольная лампа под старину, с зеленым абажуром, горы бумаг. У него есть домашняя библиотека, на стенах полки с рядами книг, свободная часть стен выкрашена в лиловый цвет. Все основательно. Безопасно. Он замечает, что я смотрю на книги, смеется. Знаю, знаю, говорит он, их слишком много, но, между нами, я не считаю, что книг бывает слишком много.

Я киваю в знак согласия.

– У тебя в школе была хорошая библиотека? – спрашивает он.

Мне не нравится этот вопрос. Мне не нравится вспоминать прошлую жизнь, как там все было раньше. Но отвечаю и делаю вид, что с охотой.

– Не очень. Но в соседнем городке была хорошая, иногда я ходила туда.

– Чтение – это психотерапия. Дай мне знать, если захочешь почитать что-нибудь, выбрать есть из чего, сама видишь.

Он подмигивает мне, но так, что у меня не возникает неловкости, показывает рукой на кресло – дескать, сядь. Расслабься. Я сажусь и замечаю, что дверь в кабинет закрыта. Наверное, Майк закрыл, пока я рассматривала книги. Он спрашивает:

– Удобное кресло, правда?

Я киваю, стараюсь выглядеть как можно спокойней, как можно естественней. Очень стараюсь. Спинка откидывается, говорит Майк, нужно только повернуть рычажок сбоку, разложи его, если тебе хочется. Мне не хочется, и я не раскладываю. Что за мысль – остаться наедине с чужим человеком, лежа в раскладывающемся кресле. Нет уж. Мне не нравится эта идея.

– Мы уже говорили об этом в клинике накануне твоей выписки. Нам очень важно заняться этим перед тем, как школа целиком тебя поглотит на ближайшие недели.

Моя нога начинает дергаться. Он смотрит на нее.

– Мне кажется, ты напряжена.

– Немножко.

– Я прошу тебя об одном – будь открыта, Милли. Относись к нашим сеансам как к передышке. Это время, когда ты можешь перевести дух. До начала суда у нас почти три месяца. Мы, конечно, будем готовиться к суду, но также продолжим заниматься управляемой релаксацией, которую вы начали практиковать с психологом клиники.