Давно пропавший - Лоренсо Сильва Страница 30

"Я могу постирать грязное белье и одежду в реке. Привяжи меня к дереву и наблюдай за мной. Можешь быть спокоен, я не убегу. Вот эти чемоданы, которые ты переложил на передние сиденья... Почему бы их не перетащить обратно? Есть масса дел, в которых я способна помочь тебе".

К тому времени и Джейсон должен был уже разобраться, что к чему. Скорее всего, он понял линию поведения Кейт и постарался изобразить послушного сына. Они потакали фантазиям Пити. Заставляли его верить, что риск и затраты сил не были напрасными. Только так они могли остаться в живых. В этом случае заложники заставляли бандита самого переживать "стокгольмский синдром".

Пити находился слишком близко от того места, где он бросил "шеви". Новый автомобиль, на котором они ехали, тоже скоро объявят в розыск. Не исключено, что у него имелись номерные знаки – несколько штук и из разных штатов. Может быть, захваченный мужчина был издалека, для его возвращения домой требовалось много времени, и заявление о его исчезновении не могло появиться раньше, чем к вечеру. Однако Пити не имел права рассчитывать на это. Он должен был ехать дальше, не смея показаться на шоссе, пока не стемнеет. Но если возникла необходимость ждать, то надо искать еду для Кейт и Джейсона. С другой стороны, для них это дополнительная возможность подольше пообщаться с похитителем, шанс укрепить связи, заявить о себе как о личностях. После такого общения убийство уже не будет представляться столь уж легким делом.

Вот Пити достает веревки и скотч.

"Мне необходимо попросить тебя об одной вещи", – говорит Кейт.

Пити связывает ей руки за спиной.

"Выслушай меня, пожалуйста, – просит Кейт. – Я понимаю, почему ты заклеиваешь нам рты лентой. Боишься, что мы станем кричать, кто-нибудь услышит и вызовет полицию, правильно?"

Пити связывает ей ноги.

"Прошу тебя, – продолжает Кейт. – Когда багажник нагревается, в нем почти невозможно дышать. Когда заклеишь нам рты, пожалуйста, сделай..."

Пити отрывает кусок ленты.

"Пожалуйста. Сделай небольшое отверстие. Это не опасно. Кричать мы все равно не сможем. Но дышать будет легче".

Пити смотрит на нее.

"Ты обещал, что позаботишься о нас, – напоминает Кейт. – Какой тебе прок от того, что мы задохнемся?"

Острый взгляд Пити исполнен подозрения. Он заклеивает скотчем рот Кейт и укладывает ее в багажник. То же самое проделывает и с Джейсоном.

Кейт умоляюще смотрит на Пити, который наклоняется, чтобы закрыть крышку багажника. Помедлив, брат достает нож и надрезает скотч.

Надеюсь, он сделал так.

Но когда стемнело и я вновь выехал на шоссе, то не мог отделаться от мысли, что обманываю себя и создаю ложную картину происходившего...

В Вайоминге меня ждала еще одна развилка. Даже ладони вспотели, пока я решал, по какой же дороге мне ехать. По Двадцать пятому шоссе, чтобы опять вернуться в Денвер, или свернуть на восток, на продолжение Девяностого, ведущего в горы Блэк-Хилс в Южной Дакоте? Маловероятно, что Пити решил вернуться в Денвер. Скорее всего, его тянуло именно в Блэк-Хилс. Там много мест, где можно спрятаться.

Звук шагов замер у входа в мужской туалет.

Я находился на стоянке в Южной Дакоте. Было три часа ночи. В ярком свете плафона, горевшего под потолком, я стоял возле писсуара. В ночной тишине все звуки стали слышны очень отчетливо. Скорее всего, именно поэтому я обратил внимание на приближающиеся шаги.

Я посмотрел через плечо – мимо туалетных кабинок, в направлении двери, расположенной сзади и справа от меня. После жаркого дня приятно было ощущать прохладу, исходившую от бетонных стен.

Я ждал, что дверь вот-вот распахнется. Но тишина была мертвой. Не сводя глаз с двери, я застегнул молнию на брюках. Подошел к раковине и стал мыть руки, не отрывая взгляда от зеркала – в нем отражался вход. Бумажных полотенец тут не оказалось, имелись только электросушилки для рук. При включении они издавали звук, похожий на рев реактивного двигателя. Я должен был слышать все, поэтому не стал нажимать на кнопку и, стряхивая с пальцев капли воды, смотрел на дверь.

Снаружи было тихо. Всего лишь уставший шофер-дальнобойщик, подумал я. Ему не нужно в туалет, он просто захотел размять ноги. Стоит снаружи и любуется звездами.

А если я ошибаюсь?

Ты перегибаешь палку, сказал я себе. В конце концов, какие у меня основания считать, что кто-то снаружи дожидается, пока я открою дверь? Но я так долго старался мыслить подобно Пити, так усердно имитировал его поведение, постигал его логику, кочуя по стоянкам, что не мог не заподозрить неладное. Мое воображение развилось настолько, что опасность, подстерегающая там, снаружи, ощущалась так остро, словно она просачивалась сквозь стену.

Когда я припарковал машину на стоянке, она оказалась здесь единственным автомобилем, приманкой для хищника. Он прислушивался к голосам, к шагам, он хотел убедиться, что я один. Когда убедится, толкнет дверь. Я думал о пистолете, который лежал в чемодане в салоне машины, и обзывал себя дураком. Что толку научиться стрелять, если оставляешь оружие в недоступном месте?

Ноги у меня стали ватными. Дрожь охватила все тело. Нет! А вдруг я выследил Пити? Что, если это он там, за дверью?

Я нажал кнопку сушилки. Басовитый рев заглушил звук моих шагов – я метнулся к стене и притаился за дверью. Вжался в стену и ощутил, как в животе шевельнулся ком страха, когда дверь резко распахнулась.

Парень лет двадцати пяти в ковбойской шляпе, джинсах и ковбойских сапогах, с обрезком железной трубы в руках.

Он быстро переступил порог и замер, увидев пустое помещение. Дверь за ним со стуком захлопнулась. Он озадаченно уставился на ревущую сушилку, потом перевел взгляд на туалетные кабинки.

Внезапно парень увидел мое отражение в зеркале над раковиной. Он стал разворачиваться, но я уже бросился вперед, с такой силой толкнув незнакомца в спину, что его усатая физиономия впечаталась в зеркало, вдребезги разбив его. Во все стороны полетели окровавленные осколки, а я схватил парня за шиворот и поясной ремень и что есть мочи саданул его головой о сушилку, которая разлетелась на кусочки.

Я бил снова и снова; кровавые брызги летели во все стороны, обрезок трубы вывалился из руки усача, но я продолжал молотить его головой теперь уже о стену до тех пор, пока не понял, что парень не сопротивляется.

Я разжал пальцы. Усач рухнул на пол и застонал, не открывая залитых кровью глаз.

У меня внутри все горело. Мне стало страшно: я чуть не убил этого человека.

Но чувством гораздо более сильным, чувством, от которого хотелось кричать во все горло, стало осознание того, что я победил.

– Федеральное бюро расследований, – раздался в трубке женский голос.