Последнее правило - Джоди Пиколт Страница 32

Тем не менее я сажусь на диван рядом с братом. Между нами остается расстояние почти в полметра — Джейкоб не любит, когда к нему прикасаются. Я знаю, что, пока идет фильм, лучше не разговаривать, поэтому приберегаю свои редакционные комментарии до перерывов на рекламу лекарств от геморроя и чистящих средств.

В этой серии рассказывается о девушке, которая погибла в автомобильной аварии. Виновник скрылся. На ее мотороллере обнаружена царапина. Сексапильная красотка-детектив относит образцы краски в лабораторию. В это время чувак, проводящий вскрытие, обнаруживает на теле девушки синяк, похожий на отпечаток пальца. Неприветливый старикашка-детектив фотографирует отпечаток, относит в лабораторию и получает подозреваемого — некого госслужащего на пенсии, который пьет сливовый сок и пользуется эклектическим выключателем, работающим от хлопка, когда появляются Старикашка и Красотка. Они спрашивают, не попадал ли он недавно в аварию, а он утверждает, что его машину украли. К несчастью для него, полиция обнаруживает автомобиль в пристроенном к дому гараже. Будучи уличен во лжи, он признается, что сидел за рулем автомобиля, но перепутал педаль газа с тормозом. Когда Красотка осматривает машину, она обнаруживает, что сиденье водителя, если исходить из роста пожилого мужчины, отодвинуто слишком далеко назад. Проигрыватель в машине настроен на хип-хоп. Красотка спрашивает, кто еще ездит на дедушкиной машине, и тут входит мальчик-подросток. Дедушка признается, что в результате столкновения с девушкой на мотороллере он ударился головой, поэтому домой его отвез внук. Излишне говорить, что ему никто не верит, но это всего лишь догадки, пока Старикашка не находит обломок зуба, который застрял в рулевом колесе. Этот осколок принадлежит внуку. Подростка арестовывают, дедушку отпускают.

На протяжении всего фильма Джейкоб что-то быстро записывает в своем блокноте. У него на полках этих блокнотов завались, и во всех — сценарии преступлений, показанных в этом телесериале.

— Что ты все записываешь? — спрашиваю я.

Джейкоб пожимает плечами.

— Улики. Потом пытаюсь проследить, что случится дальше.

— Но ты видел эту серию уже тридцать восемь раз, — удивляюсь я. — Ты же знаешь, чем все закончится.

Джейкоб продолжает водить ручкой по бумаге.

— Но, может быть, на этот раз все закончится по-другому, — отвечает он. — Может быть, сегодня парня не поймают.

В четверг утром зазвонил телефон.

— Метсон слушает, — отвечаю я.

— Диски в алфавитном порядке.

Я нахмурился — голос мне незнаком. Похоже на какой-то пароль для подпольных торговцев. «Диски в алфавитном порядке. А синешейка носит чулки в сеточку». И дальше в том же духе — вы получаете доступ в святая святых.

— Прошу прощения? — говорю я.

— Тот, кто похитил Джесс, пробыл в доме довольно долго — успел расставить компакт-диски в алфавитном порядке.

Теперь я узнал обладателя голоса. Марк Макгуайр.

— Как вижу, ваша подружка не объявилась!

— Стал бы я вам звонить?

Я откашливаюсь.

— Расскажите, что вы обнаружили.

— Сегодня утром я уронил на ковер горсть мелочи, а когда собирал, понял, что подставку с компакт-дисками передвигали. На ковре осталась вмятина, понимаете?

— Понятно, — говорю я.

— Эти профессора — у них сотни дисков. Они хранят их на четырехсторонней вращающейся подставке. Так или иначе, я заметил, что все исполнители на «W» расставлены друг за другом. Ричард Вагнер, Дайон Уорвик, Дина Вашингтон, «The Who», Джон Уильямс, Мэри Лу Уильямс. А потом идут Лестер Янг, Йоганн Рудольф Цумштег…

— Профессора слушают «The Who»?

— Я просмотрел со всех четырех сторон — все диски расставлены в алфавитном порядке.

— Вероятно, они всегда так стояли, вы просто этого не замечали? — предполагаю я.

— Нет, в минувшее воскресенье, когда мы с Джесс искали подходящую музыку, они стояли совершенно по-другому.

— Мистер Макгуайр, — говорю я. — Я вам перезвоню.

— Постойте, прошло уже два дня…

Я кладу трубку и щиплю себя за кончик носа. Потом набираю номер Вермонтской лаборатории и разговариваю с Айрис, такой себе «бабулькой», которая неровно ко мне дышит, чем я беззастенчиво пользуюсь, когда хочу получить результат исследования улик побыстрее.

— Айрис, — мурлычу я, — как поживает самая красивая девушка в лаборатории?

— Я тут единственная девушка, — смеется она. — Ты звонишь насчет своего почтового ящика?

— Да.

— Абсолютно чистый. Ни одного отпечатка.

Я благодарю ее и вешаю трубку. Выходит, тот, кто расставил диски в алфавитном порядке, достаточно умен и надел перчатки, когда опускал в ящик записку. Вероятно, на клавиатуре тоже не будет обнаружено никаких отпечатков.

С другой стороны, тогда и специи должны стоять в соответствии со страной, где произрастают.

Если Марк Макгуайр замешан в исчезновении своей подружки и хочет навести нас на ложный след, он мог намеренно расставить диски по алфавиту — по крайней мере, такому поступку Марка Макгуайра я бы не удивился.

Это также объясняет, почему он молчал целые сутки.

В любом случае, нужно самому взглянуть на эти диски. Как и на содержимое кошелька Джесс Огилви. И на остальные вещи, которые могут подсказать, где она находится и почему.

Я встаю, беру пиджак, направляюсь к конторке дежурного, чтобы сообщить, куда уезжаю, и тут один сержант хватает меня за рукав.

— А вот и детектив Метсон, — говорит он.

— Отлично! — рявкает мужчина. — Теперь я знаю, кого начальнику полиции нужно уволить.

За его спиной заплаканная женщина теребит кожаные ремешки своей сумочки.

— Прошу прощения, — вежливо улыбаюсь я. — Не расслышал, как вас зовут.

— Клод Огилви, — отвечает он. — Сенатор штата Клод Огилви.

— Сенатор, мы делаем все возможное, чтобы найти вашу дочь.

— Верится с трудом, — хмыкает он, — когда в вашем участке никто не занимается этим делом.

— Собственно говоря, я как раз направлялся в дом, где жила ваша дочь.

— Надеюсь, что там уже работает полиция. Потому что мне не хотелось бы думать, что целых два дня местная полиция всерьез не занималась поисками моей дочери…

Я обрываю его посреди фразы, беру под руку и подталкиваю к своему кабинету.

— При всем моем уважении, сенатор, я бы предпочел, чтобы вы оставили свои советы касательно моей работы при себе…

— Я, черт побери, буду говорить, когда хочу и что хочу, пока моя дочь не вернется живой и здоровой!