Смертный приговор - Лоренсо Сильва Страница 36

— Стив, я и подумать не могла, что вы что-то понимаете в поэзии, — сказала четвертая женщина. — Только не говорите мне, что вы тоже посещаете какие-нибудь курсы у Святого Джона, когда не заняты помощью людям в поисках таких прекрасных домов, как этот.

— Нет. Я просто запомнил несколько строчек из Китса с колледжа, — солгал Декер.

— Ну, теперь вы совсем заинтриговали меня, — присоединилась к разговору еще одна из женщин. — А что, Китсу действительно было двадцать с небольшим лет и он умирал от ТБЦ, когда писал свои знаменитые поэмы?

Декер кивнул, а в ушах у него, как наяву, звучали выстрелы, отдававшиеся эхом в пустынном темном залитом дождем дворе старого римского дома.

— Он умер в двадцать пять, — повторила четвертая женщина. — И похоронен в Венеции.

— Нет, в Риме, — поправил Декер.

— Вы уверены?

— Дом, в котором он умер, находится рядом с Корабельным фонтаном Бернини, направо, если спускаться по Испанской лестнице.

— Вы говорите так уверенно, будто сами там были.

Декер пожал плечами.

— Иногда мне кажется, вы побывали везде, — сказала привлекательная женщина средних лет. — Я намерена в ближайшие дни заставить вас рассказать мне историю вашей жизни до приезда в Санта-Фе. Думаю, что она окажется очень увлекательной.

— Боюсь, что вы ошибаетесь. Я всего лишь торговал недвижимостью в разных местах.

Как будто ощутив, что Декер хочет прервать этот разговор, неожиданно перешедший с Китса на его собственную персону, Бет милосердно поднялась с места и взяла его под руку.

— Если кому-то и предстоит выслушать историю жизни Стива, это буду я.

Благодарный за освобождение от разговора о его настроении, Декер под руку с Бет вышел в обширное, вымощенное кирпичом патио [18]. Ночной воздух был свеж и прохладен. Стоя бок о бок, они смотрели в густо усыпанное звездами небо.

Бет положила ему руку на талию. Обоняя запах ее духов, Декер поцеловал любимую в щеку. В горле он вдруг почувствовал приятное напряжение.

Отведя Бет в глубину патио, подальше от огней и толпы, под покров пышных невысоких сосен, Декер страстно поцеловал ее в губы. Когда Бет вся подалась навстречу ему, стиснула пальцами его и ответила на поцелуй, он почувствовал, как под ним слегка качнулась земля. Ее губы были мягкими и в то же время упругими, и их прикосновение было необыкновенно возбуждающим. Он ощутил, как ее соски под блузкой напряглись и прижались к нему. У него перехватило дыхание.

— Ну что ж, давай выкладывай мне увлекательную историю твоей жизни.

— Как-нибудь в другой раз. — Декер поцеловал ее шею, вдыхая исходивший от женщины легкий аромат. — Сейчас у нас есть куда более приятные занятия.

Но он не мог отрешиться от мыслей о Риме, о МакКиттрике, о том, что случилось в озаренном огнем пожара дворе. Этот кошмар часто являлся ему. Он надеялся оставить в прошлом все то, что олицетворял собой МакКиттрик. А теперь, хотя уже прошло два месяца, он с неослабевающим упорством пытался отгадать, зачем МакКиттрик мог явиться в Санта-Фе и следить за ним.

— Ее доставили?

— Сегодня днем, — ответил Декер. — Я просто не успел показать ее тебе. — Прием закончился, и они возвращались домой по темной Камино-линдо.

— В таком случае, покажи сейчас.

— А ты уверена, что не слишком устала?

— Что ж, если окажется, что я очень устала, я всегда могу остаться у тебя и воспользоваться ею, — ответила Бет.

«Она», о которой говорили Бет и Декер, была кровать, которую Декер купил у местного художника Джона Мэсси, специализировавшегося по работе с металлом. На своей наковальне Мэсси отковал для изголовья и изножья кровати сложные изящные узоры, похожие на резьбу по дереву.

— Просто замечательно, — сказала Бет, когда они покинули «Чероки» под навесом и вошли в дом. — Еще поразительнее, чем можно было судить по твоему описанию. — Она провела пальцами по гладкому черному металлическому краю. — И эти рельефы, сделанные на доске — или лучше сказать: на железяке? — в изголовье. Не знаю, как это правильно назвать, когда оно металлическое. Так вот, по этим фигуркам видно, что автор исходил из традиций навахо, но они напоминают еще и египетские иероглифы — ноги повернуты так, руки этак. Если честно, то они кажутся пьяными.

— У Джона есть чувство юмора. Они не базируются ни на чем. Он сам выдумывает свои образы.

— Как бы там ни было, они мне нравятся, — сказала Бет. — Когда я гляжу на них, мне хочется улыбнуться.

Декер и Бет восхищались кроватью с несколько разных точек зрения.

— На вид кажется прочной, — заметил Декер.

Бет хлопнула ладонью по матрасу, вскинула брови и вызывающе взглянула на Декера.

— Может быть, хочешь ее испытать?

— А ты как думаешь?! — удивился Декер. — А если она под нами сломается, то я заставлю Джона вернуть мне все деньги до цента.

Он выключил свет. Медленно, непрерывно обмениваясь нежными, еле ощутимыми поцелуями, они раздевали друг друга. Дверь спальни была открыта. Лунный свет струился через высокие и широкие окна в коридоре, тянувшемся перед спальней. Груди Бет, освещенные лунным светом, казались Декеру выточенными из слоновой кости. Он благоговейно опустился на колени, и его губы пустились в неторопливое странствие по ее телу.

Они, вероятно, перебрались через забор с задней стороны. Это случилось в семь минут четвертого утра. Декер сумел довольно точно определить время, поскольку у него был старомодный будильник со стрелками, и когда он позже посмотрел на него, то обнаружил, что стрелки застыли в том самом положении, в каком оказались, когда все началось.

Сон почему-то не приходил к нему, и он лежал на боку, восхищенно рассматривая лицо Бет в лунном свете, воображая, что она уже вернулась из своей поездки и их расставание закончилось. Издалека доносился приглушенный треск фейерверков, которые непрерывно устраивали на бесчисленных вечеринках и приемах по случаю праздника окончания сезона. Сколько же народу будет завтра утром страдать головной болью с похмелья, думал он. И их тихие соседи, которые так и не смогли уснуть из-за гулянок по соседству. У полиции не останется времени ни на что, кроме разбора жалоб. «А интересно, сколько сейчас времени?» — подумал он и повернулся, чтобы взглянуть на часы.

Но светящегося циферблата он не увидел. Решив, что, наверно, накрыл будильник чем-нибудь из одежды Бет, он протянул руку, чтобы удалить препятствие, но к его удивлению пальцы сразу уткнулись в часы. От неожиданности Декер нахмурился. С чего бы это могла погаснуть вечная лампочка циферблата? Треск разрывов отдаленных фейерверков продолжался. Но их шум был недостаточно громким для того, чтобы помешать ему услышать кое-что еще — осторожный скрип металла по металлу.