Беги, если сможешь - Чеви Стивенс Страница 37

Я всегда буду винить себя, тем не менее слышать его слова было приятно. Мне вдруг пришло в голову, что Гаррет — чуть ли не единственный мой родственник, единственная моя связь с Полом. Мы поговорили еще немного и условились, что он придет ко мне на неделе. Повесив трубку, я порадовалась, что позвонила ему.

Остаток недели я посвятила работе, хотя каждый вечер исправно отправлялась на поиски Лизы. Увидев как-то раз высокую темноволосую девушку с похожими повадками на входе в парк, я поспешно припарковалась и бросилась за ней. Это оказалась проститутка, которую я застала со шприцом в руке. Торопливо извинившись, я поспешила уйти, а вслед мне летели ругательства. Как-то вечером мне позвонили со скрытого номера, но когда я сняла трубку, в ней звучали гудки. Мне хотелось верить, что это Лиза.

Я пару раз встречала в больнице Кевина, и он с неизменным дружелюбием интересовался, как у меня дела. Как-то раз во время перерыва мы пили вместе кофе, и я рассказала, что люблю возиться в саду. «У меня лучше всходят сорняки», — ответил он. Я пообещала показать ему свои деревца бонсай, а он сказал, что научит меня играть на гитаре. Я с удивлением узнала, что они с коллегами организовали группу «Добрый доктор» и принялась дразнить его фанатками.

— Мы, между прочим, крутые парни, — рассмеялся он. — Выступаем на Рождество и летом. Пациенты нас любят — и не потому, что мы их колем.

Я рассмеялась вместе с ним. Как здорово было ненадолго отвлечься от дурных мыслей и вспомнить, сколько хорошего есть в жизни.

Как-то раз на собрании директор отвела меня в сторону. Элане уже перевалило за шестьдесят, но она не собиралась уходить на пенсию — наоборот, она часто выходила на работу по выходным. Ее уважали за справедливость и здравомыслие, и она замечала вокруг себя каждую мелочь.

— Вы хорошо себя чувствуете? Такое впечатление, что вас что-то отвлекает.

— Простите. Не могла заснуть вчера ночью.

— На этой неделе вы постоянно выглядите усталой, — заботливо сказала Элана. — Потеря пациента — это тяжелый удар. Если вам нужен выходной…

— Спасибо, все в порядке.

— Хорошо. Если надо будет поговорить, заходите.

Несмотря на уверения в том, что все в порядке, я понимала, что она будет за мной наблюдать, и у нее были на то все причины. Я действительно приходила на работу рассеянной и усталой.

Пару раз на этой неделе я просыпалась оттого, что рядом с моим домом тормозила чья-то машина. Как-то раз я встала, открыла ставни и увидела зеленый грузовик — когда я включила свет на крыльце, он тут же уехал. Возвращаясь домой с работы, я чувствовала, что за мной кто-то наблюдает, хотя поблизости никого не было видно.

Мои мысли занимали не только личные проблемы. Франсин, моей пациентке с деменцией, становилось хуже, она отказывалась есть и пыталась сбежать. Кроме того, она стала агрессивной, то и дело начинала кусаться и пинаться, и нам приходилось колоть ей успокоительное. Иногда я заставала ее тупо глядящей в окно, и в эти моменты она напоминала мне пойманную птицу.

К нам поступил юноша, который попытался повеситься после того, как его уволили с работы, а затем бросила девушка. Молодым людям особенно тяжело справляться с депрессией, потому что их эмоционального опыта недостаточно для борьбы с ней. Брендон не представлял, чем займется после выхода из больницы.

— У вас миллион возможностей, Брендон, — говорила я ему во время наших бесед. — Это просто был жизненный ухаб.

После чего мы обсуждали службы занятости и его резюме. Мне часто вспоминалась Хизер — ее синеглазый призрак все еще бродил по больнице, улыбаясь мне. Я проводила с Брендоном больше времени, чем необходимо, опасаясь очередной трагедии.

В четверг приехал Гаррет. Вручив ему инструменты и увидев его улыбку, я утвердилась в мысли, что они должны были достаться именно ему. Он остался на чашку кофе, и мы предались воспоминаниям.

— Прости, что я был такой сволочью в детстве, — сказал он, и меня это тронуло.

А потом он предложил мне как-нибудь ему попозировать, и я рассмеялась от радости. Он стал прекрасным человеком. Он показал мне свои визитки, и было ясно, что он всерьез относится к своему делу. Мы снова говорили о Лизе — приятно было поделиться своими мыслями с кем-то, кому она тоже дорога. Я рассказала, как мы столкнулись у причала.

Он явно встревожился, но сказал только:

— Лучше не трогать ее. Может, она сама одумается и вернется — как я.

Он улыбнулся, и улыбка его так напоминала отцовскую, что я невольно заулыбалась в ответ.

В пятницу мне позвонили из полиции — они поговорили с Аароном. Я застыла, держа в руках стопку одежды, которую как раз разбирала. В ушах моих стучала кровь, а сердце подсказывало, что хороших новостей можно не ждать. Предчувствия оправдались — сержант Крукшенк сообщила, что Аарон все отрицал и отказался пройти тест на детекторе лжи. Принудить его к этому они не могли. Она пояснила, что если по делу не поступит новых сведений, то оно будет передано в архив.

Я повесила трубку, раздираемая на части гневом и отчаянием, пытаясь утешиться мыслью, что, по крайней мере, я поступила правильно. Однако в глубине души я опасалась, что существуют и другие жертвы. Кроме того, меня пугала мысль, что рано или поздно кто-то в этом центре серьезно пострадает — или из-за голода и бессонницы, или из-за отказа от медицинской помощи.

В субботу я ходила за покупками и убиралась в доме, когда вдруг сообразила, что Стив Филлипс уже должен был вернуться домой на выходные. Может быть, съездить поговорить с ним? Он расследовал смерть Финна еще до переезда коммуны. Но помнит ли он что-нибудь… Привлечь Аарона за сексуальное насилие полиции не удалось, но может быть, в деле Финна были какие-то детали, которые станут поводом обратить на центр более пристальное внимание?

У меня не шел из головы образ Аарона, зарывающего что-то в лесу. Когда я упомянула об этом сержанту, она сказала, что они все проверят, но это явно было сказано только для того, чтобы успокоить меня. Они не будут перерывать весь лес только потому, что я вспомнила, будто Аарон что-то закапывал там сорок лет назад. Но этот офицер, Стив, видел Аарона и говорил с ним — возможно, у него сложилось другое впечатление о нем. Кроме того, он мог видеть в городе других членов коммуны — например, Иву.

Сержант Крукшенк — она попросила называть ее просто Эми — рассказала мне еще кое-что. У них не было записей о пропавших девушках по имени Ива. На всякий случай они проверили всех пропавших, кто подходил под ее описание, но это тоже ничего не дало. Мне не удалось расспросить о ней Робби — он мог знать что-то еще, что позволило бы ее найти. Я понимала, что он спросит, почему столько лет спустя я вдруг заинтересовалась этой историей.

Разумеется, мне хотелось узнать, были ли у Аарона другие жертвы, кроме того, меня терзало ощущение, что я подвела Иву: может быть, из-за того разговора у реки, может, потому что ушла в ее последний день. Я с ужасом понимала, что ко мне вернулись еще не все воспоминания. Возможно, когда я вспомню все, то узнаю, что произошло со мной много лет назад.