Хамелеон - Ричард Хайнс Страница 39

— Но у меня теперь совершенно другая жизнь, — сказал Джон.

— Была, — тотчас же поправил его Дэвид. — Все осталось в прошлом. Пришла пора перемен.

— Я подумаю, — сдался Джон.

— Ты уже для себя все решил, — уверенно заявил его брат. — На лице написано. Ну-ка посмотри мне в глаза и признайся в том, что уже думал над этим.

Наступило молчание. Братья смотрели друг на друга. Дэвид чувствовал, что он прав. Джон не видел смысла спорить. Он еще и не задумывался о возвращении в Австралию, но понимал, что Нью-Йорк для него становится прошлым.

— Время постоянной спешки закончилось, Джон, — наконец сказал Дэвид. — Пора начинать получать удовольствие от жизни. Теперь садись, ужин готов.

Грэмерси-парк, Манхэттен

Следующий день прошел медленно и без происшествий. Джон не сомневался в том, что Джонстон даст о себе знать лишь тогда, когда отведенные двадцать четыре часа будут на исходе. Он попросил своего адвоката Эндрю Харриса, имеющего небольшую практику на Лонг-Айленде, немедленно дать ему знать, если кто-либо заинтересуется содержанием документов, переданных ему на хранение.

Джон основал то, что он называл Багамским трестом, когда только начал работать в Лондоне. Он воспользовался теми же брешами в налоговом законодательстве, которые привлекали в британскую столицу саудовских принцев и других богатых иностранцев в семидесятых годах и продолжают привлекать и сейчас. С годами австралиец отложил кругленькую сумму, несмотря на тот размах, с которым он пользовался своей офшорной кредитной карточкой каждый раз, когда оказывался за пределами Великобритании в первое время и за пределами Соединенных Штатов в последние десять лет.

Существование кредитной карточки являлось строжайшей тайной, о которой не было известно налоговой службе. Джон умышленно нанял захудалого адвоката, не желая привлекать к своему предприятию ненужное внимание. Он был готов смириться с неудобным местоположением и ограниченными ресурсами конторы, получив взамен то, что считал существенной защитой для хитрой схемы ухода от налогов. Пока что все шло нормально.

Как и следовало ожидать, где-то около полудня ему позвонил Эндрю и сообщил, что какие-то неизвестные личности прислали курьера за ксерокопией записки Роберта Болдуина.

«Рыбка клюнула», — подумал Джон и улыбнулся, мысленно представив себе смятение в стане врагов.

Рано или поздно они поймут, что нет другого способа вернуть деньги. Уроженец Австралии надеялся, что уже через несколько коротких часов они скрепя сердце согласятся заплатить. Решение не было идеальным, но пережить подобное нетрудно. Капитал даст ему свободу. Он обеспечит Риту и девочек и хоть немного облегчит чувство вины. У Джона мелькнула было мысль о том, что ему следовало запросить больше, но он поскорее ее прогнал. Даже воры должны знать меру.

Филлипс раньше и предположить не мог, что станет вымогателем, однако оказался втянут в игру, все остальные участники которой играли совершенно по другим правилам. Нью-Йорк — город, подпитываемый алчностью и стремлением не упустить свой шанс. Джону не было чуждо ни первое, ни второе. Он просто уцепился за последнюю возможность сорвать крупный куш. Ему казалось, что он это заслужил. Члены правления банка с позором выставили маклера за дверь, а Джонстон бросил его на растерзание волкам.

К новым деньгам можно будет добавить доход от продажи квартиры и прежние сбережения. Все это позволит ему обзавестись своим гнездышком. Впереди снова откроются неплохие возможности, которых сейчас у него не было.

Джон, поглощенный такими мыслями, сидел в суши-баре недалеко от Грэмерси-парка. Даниэлла пришла в собольей накидке от Гуччи в стиле шестидесятых, оттененной большими золотыми кольцами в ушах. Она даже не подумала извиниться за двадцатиминутное опоздание. Но сегодня Джон ничего не имел против ожидания. Его даже забавляла новая жизнь, где время не имело значения и не было никаких неотложных дел. Теперь он мог замечать подробности, на которые прежде не обращал внимания, потому что был слишком занят, — искорки света, отражающиеся от рыбьей чешуи на льду под столом, различный стиль работы поваров, красноречивые жесты пожилой пары, молча обедающей за соседним столиком. К тому же сегодня был особый случай, хотя Даниэлла об этом еще не догадывалась.

Обед прошел быстро. Даниэлла, как всегда, устроила спектакль, заказав слишком много и почти не притронувшись к еде. Она выдавала длиннейший монолог о вещах, которые Джона совсем не интересовали. Лишь когда официант принес счет и маленький чайник зеленого чая, эта особа умолкла, надула губки и уставилась туманным взглядом на Джона.

— Папа говорит, чтобы я больше с тобой не встречалась, — внезапно объявила Даниэлла, широко раскрывая глаза.

Она словно поделилась с ним скандальными сплетнями.

— Наверное, твой отец прав, — небрежно заметил Джон.

— Что? — Она не была готова к такому ответу. — Джон, не надо принимать мои слова всерьез. Я никогда не поступала так, как хотел от меня папа.

— Может быть, сейчас как раз пришло время начать. Мы же оба прекрасно понимаем, что все кончено. Мы с тобой хорошо провели время, нам его даже было мало. Так в чем же дело?

— Дело в том, Джон… — Даниэлла замялась, стараясь подобрать слова, чтобы как можно точнее выразить свою мысль. — Мы с тобой животные, очень похожие друг на друга. Прежде всего мы интересуемся самими собой и признаем это. К тому же, милый, мне нравится иметь своего собственного солдата удачи. Это меня возбуждает.

Джон оставался непоколебимым.

— Я вовсе не такой. Ты никогда даже не пыталась понять, какой я на самом деле. Даниэлла, в любом случае нет смысла перебирать все причины, по которым у нас с тобой ничего не получится. Это лишь причинит нам обоим ненужную боль. А итог всего вот какой. Между нами все кончено. У нас уже больше ничего не осталось. Слишком многое изменилось.

Он сознательно говорил резко, откровенно.

Даниэлла растерялась. Она не хотела верить Джону и в то же время боялась, что он говорит правду.

— Значит, хозяин сказал свое слово. А как же я? Что будет со мной?

Но Джон оставался неумолим.

— С тобой все будет замечательно. Просто в моей жизни закончилась очередная глава. Наши отношения, моя карьера, этот город — все кончено.

Даниэлла попыталась обрести спасение в упорстве.

— Ты не можешь меня бросить просто так. У тебя ничего не получится. Ты еще передумаешь.

Она встала, хотя еще отчаянно пыталась вернуть все в обычное русло.

— Мне нужно бежать. Продолжим разговор завтра. До встречи, любовь моя.

— Я же говорил, что никакой любви у нас не было.

— Не будь глупым. Ты знаешь, что, когда все рассосется, ты будешь умолять меня вернуться, — с обворожительной улыбкой добавила Даниэлла.

Джон продолжал сидеть на месте.