И на погосте бывают гости - Владимир Тучков Страница 40

– Хорошо. Допускаешь ли ты, что я сошел с ума? Взял и рехнулся.

– Вообще-то мы с тобой уже дней десять не виделись. За это время всякое может случиться.

– Отлично! А могли ли мы со Стрелкой сойти с ума одновременно? Причем – одинаково. Могли?

– Вероятность этого невелика, – сказал Следопыт, с аппетитом отхлебнув черной «Оболони». Но ответил все же весьма скептически. Без должной радости из-за того, что его друзья не сошли с ума, а он, судя по всему, тронулся.

Окончательно Танцор его дожал, сообщив о размере вознаграждения, которое они могут получить после успешного окончания игры. Сведения о расплате в случае неуспешного её окончания подействовали ещё сильней.

С Дедом было намного сложней. И в то же время проще. Старый хрен как уперся, так и продолжал стоять на своем насмерть, словно последний защитник бастионов марксистско-ленинской доктрины в августе одна тысяча девятьсот девяносто первого года.

Так и стоял непоколебимо, презрительно ухмыляясь проискам сатаны, пока его организм не усвоил четыреста граммов виски.

И тут он начал потихоньку вспоминать. Что его американская вдовица оказалась изрядной сукой. И что выяснилось это уже довольно давно. Что у него здорово прихватило печень и что излечили его от этой преждевременной напасти чудодейственные Стрелкины таблетки. Что видел в пьяном бреду, как Танцор достает бритву и собирается резать какую-то незнакомую девушку. И что вчера, да, именно вчера, в клубе «Куклы» хотел набить морду бармену, который налил ему в виски содовой…

Дальше дело пошло нормально. Танцор и Стрелка напомнили друзьям важнейшие моменты предыдущего цикла. И сообщили, что сегодня уже замочили Маньяка ещё раз. Так что завтра, вероятно, опять будет седьмое сентября.

– Так, может, и не будет, – начал блистать своей гениальностью Дед. – Напиши Сисадмину письмецо и спроси: может, двух раз хватит?

Танцор написал.

Сисадмин ответил. В своей обычной глумливой манере.

Глубокоуважаемый Танцор!

Довожу до Вашего сведения, что Вы находитесь на верном пути. До обнуления двухбайтового счетчика циклов Вам осталось выполнить процедуру ликвидации Маньяка 65 533 раза.

Считаю своим долгом засвидетельствовать Вам и Вашим друзьям свое восхищение по поводу вашей настойчивости, суммарного трудолюбия и крепости ваших лбов, которыми вы пытаетесь пробить железобетонную стену.

Дерзайте! Ибо оковы тяжкие падут, темницы, сами понимаете, рухнут, и радиостанция «Свобода» вас примет радостно у входа, над которым начертаны слова о благих намерениях и о том, что ими вымощено.

Искренне Ваш Администратор

Стрелка не удержалась и отправила лапидарно-брутальное послание:

Козел:(

Ответ не пришел.

– Ну и? – спросил Танцор. – Будем обнулять счетчик? Или уж сразу все повесимся?

– Мне кажется, – хмуро сказала Стрелка, – надо исследовать голову.

– Чью? – скептически посмотрел на неё Следопыт, все ещё находившийся под воздействием разговора о коллективном безумии.

– Как это чью? Он же рядом с трупом Изольды подкинул какую-то мужскую голову. Может быть, в неё засунут ромовский чип. И в нем необходимая нам информация. Сегодня уже поздно, её уже менты забрали. А завтра ещё разок замочим Маньяка и заберем голову.

– Да ты, мать, забыла, что ли, что её уже исследовал патологоанатом, – напомнил Танцор. – И ни хрена в ней не нашел.

– Тогда возьмем Маньяка в плен. И допросим.

– Ну да, если он сам хоть что-нибудь знает. Я уверен, – Танцор сделал ударение на слове «уверен», – что его с цепи спустили, ничего толком не объяснив.

– Слушайте! – воскликнул Следопыт, словно на него снизошло озарение. – Может быть, Маньяка надо прикончить до того, как он убьет… Ну, как ее…

– Изольду, – подсказал Танцор.

– Да, Изольду. И тогда всё?!

– Это было бы слишком просто, японский городовой, – возразил Дед. – Потому что он ведь ещё кого-то пришил. Чья голова-то. Значит, тогда надо узнать – чья. Или помешать, чтобы он этого самого, первого, не завалил. Сам он, Маньяк, конечно, не скажет. Хоть руки-ноги ему отпиливай. Потому что тогда все его циклы на фиг закончатся.

– А, я все понял! – радостно воскликнул Следопыт. – Завтра едем в лес. С самого утра. Находим то самое место. И мочим Маньяка. Заодно спасаем…

– Изольду, – вновь подсказал Танцор.

– И при этом замечаем, откуда он шел. Послезавтра встречаем его раньше. И опять мочим. И опять выясняем, где его встречать на следующий день. Таким образом мы доберемся до места, где он совершил первое убийство.

– Ну, у меня на эту бодягу патронов не хватит, – отозвался Танцор. – Но если мы немного ошибемся? И будем поджидать не там, где он пройдет. Что тогда? Дожидаться его на Лубянке или в Нескучном?

– Зачем? Тогда я буду стоять там, где его убили накануне. Подстраховывать. Если не ты, то я его буду мочить.

– Ага. А потом я пойду к тебе навстречу, а ты меня с ним перепутаешь, палить начнешь. Можешь ведь, гад, и попасть.

– Так вначале я же его замочу. Зачем мне его, то есть тебя, вторично мочить?

– А он и мимо тебя пройдет.

– Это невозможно.

– А вдруг?

– Ну, тогда у нас будут пароль и отзыв. И все дела.

– Может быть, какие-то другие идеи есть? – спросил Танцор, поглядев на часы. – Поактивней, друзья мои. А то завтра рано вставать.

Вариантов не было. Идей тоже. В связи с чем Следопыт с Дедом попилили домой.

А Танцор со Стрелкой вместо вечернего моциона, который врачи должны предписать ему лет через сорок, а ей – через пятьдесят, занялись сексом.

На сей раз он был радостным и даже, можно сказать, веселым. Не то что накануне. Стрелка выпевала свое «О! О, мамочка! Ох! Мамочка! Блядь! Мамочка! О-О-О!» с особым шиком. В чем в значительной степени присутствовали хулиганские мотивы.

И уж на сей раз соседи дали волю своим деформированным чувствам. Вместо того чтобы присоединиться и устроить хоровую спевку, они непонятно зачем начали механически стучать в батареи. Кто столовой ложкой. Кто гаечным ключом. Кто Большим энциклопедическим словарем. Кто куриной косточкой, которую доктор Папюс рекомендовал использовать совсем в иных целях.

Интеллект у всех разный. Неприятие жизни – одинаковое!

И они двинулись вспять времен. Навстречу часу «X», когда Маньяк совершил свое первое убийство.

Когда в шестой раз наступило седьмое сентября, Танцор и Следопыт прошли в густых еловых зарослях всего лишь триста метров. И неизменно в сумке у Маньяка обнаруживалась одна и та же голова. Чья?