Между адом и раем - Тед Белл Страница 43

— Прежде чем я открою ее, разрешите кое-что сказать вам, джентльмены? Я знаю человека, виновного в убийстве.

— Вы знаете его имя? — воскликнул Конгрив.

— Привет!

— Доброе утро, док!

— Который час?

— Думаю, чуть позже семи. Подожди, не вставай, ты должна лежать, пока доктор не вернется.

— Ах, точно, я ведь в больнице.

— Отлично. Значит, твое восприятие все еще так же остро.

— О Господи! Голова просто раскалывается.

— Нисколько не сомневаюсь, дорогая.

— Я много выпила вчера?

— Пропустила пару бокалов мартини.

— И все? Господи, какое похмелье. Такое ощущение, что меня разбомбили.

— Разбомбили?

— Почему ты не смеешься?

— Какой-то вялый сегодня, шутки не доходят.

— Выглядишь ужасно. Ты что, всю ночь просидел в моей палате? Здесь не слишком-то уютно.

— Я? Нет, что ты. Едва тебя привезли в больницу, я помчался домой, раздавил бутылку шампанского, понежился в горячей ванне, побрился и снова влез в этот драный пиджак.

— Забавно.

— Правда? Что забавного?

— Твой пиджак и правда драный. И весь в крови. Ой, как больно…

— Хватит смеяться. Ты убьешь себя смехом.

— Я чувствую себя прекрасно. Мне можно уйти отсюда?

— Доктор зайдет к тебе в восемь, сразу после обхода. Если тебе удастся убедить его в том, что ты резва, как лань, он отпустит тебя порезвиться.

— Каковы у меня шансы выбраться отсюда?

— Довольно неплохие. Ты перенесла легкую контузию. Под бинтами на твоей хорошенькой головке несколько швов. Сотрясение, царапины. А так — все нормально.

— А ты как? В порядке?

— Мне прокололо руку вилкой и все.

— В следующий раз, если захочешь пригласить меня поужинать, веди в китайский ресторан.

— Замечательная мысль. Палочки гораздо безопаснее вилок. Ты голодна? Твой завтрак все еще перед тобой на подносе.

— Я не могу даже смотреть на пищу. Что это за маленькая коробочка?

— Сиделка положила ее на твой поднос. Ты сжимала ее в руке, пока тебя везли в реанимацию.

— Что в ней?

— Думаю, тебе стоит открыть и взглянуть. Я подарил ее тебе вчера вечером, перед тем, как наш ужин грубо прервали.

— Я боюсь мужчин, которые носят маленькие бархатные коробочки.

— Давай же, открой ее, док. Я очень хочу, чтобы ее содержимое стало твоим.

— О, Алекс!

— Да?

— Алекс, какая замечательная вещица!

— Это довольно старый медальон. Он принадлежал моей матери.

— Это самый красивый подарок из тех, что мне дарили.

— Можешь открыть. Внутри маленькие фотографии в сердечке.

— О, это же…

— На левой половинке сердца — мы с моей мамой, а справа — я с моей собакой Шалуном.

— Сколько тебе лет тогда было, Алекс?

— Пять-шесть, не больше. Они были сделаны в Англии. На пляже — там, позади — дом моего деда. Это остров Грейберд. Было лето. Как раз перед штормом. Видишь волны?

— Алекс, я даже не знаю, что сказать. Это…

Едва Алекс нагнулся, чтобы поцеловать Викторию, послышался стук в дверь.

На пороге появился Сток с огромным букетом желтых роз.

— Черт, вам и двадцати минут наедине мало. Вы что, не могли нацеловаться, пока я ходил? Тьфу!

— Привет, Сток, — сказала Вики. — Красивые цветы. Спасибо!

— Привет, босс, — ответил Сток, протягивая букет. — Радуйся, что остался жив, брат. Ты попал на первые страницы газет.

— О Господи, только этого сейчас не хватало, — сказал Хок, поцеловав Вики в перевязанный лоб и взяв у Стокли из рук газету. Чего он старался сейчас избежать, так это огласки в прессе. Он принялся бегло просматривать статью.

— Это была бомба, босс, — сказал Сток. — Пластиковая. C-4. В забегаловке было столько народу, и все большие шишки. Сразу и не скажешь, кого хотели грохнуть.

— Кто-нибудь погиб? — спросил Алекс.

— Много раненых. Один погиб. Кажется, официант какой-то. Говорят, пятьдесят лет там проработал. Пятеро попали в больницу, включая Вики. Твое имя тоже в списке госпитализированных, босс. Газетчики уже трубят, что тебя вылечили и отпустили.

— Какая-нибудь террористическая группировка взяла на себя ответственность за взрыв? — спросил Хок.

— Нет, ни черта! В этой забегаловке вчера пол-Вашингтона перебывало! Целью мог стать любой. Полиция говорит, что это сделали люди из Организации освобождения Палестины, ООП, из Хезболлы или моджахеды. Мне об этом сказали знакомые из Белого дома.

— Не самая лучшая идея наших арабских друзей — взорвать ресторан рядом с Белым домом. Если учесть, что мирные переговоры в самом разгаре, — сказал Хок.

— Никаких следов пока не обнаружили, — продолжил Сток. — Сейчас там работают ребята из ФБР, ЦРУ и Управления национальной безопасности. Как я понял, основной упор делают на ООП.

— Почему?

— Помнишь того израильского командующего, который разбомбил штаб-квартиру Арафата на западном берегу Иордана? У этого типа был зарезервирован столик на восемь часов. Бомба взорвалась в восемь тридцать недалеко от его стола.

— Он ранен? — спросил Алекс.

— К счастью для него, он не пришел.

— Алекс? — тихо проговорила Вики.

— Да?

— Ты помнишь тот телефонный звонок в ресторане?

— Конечно, Вики.

— Когда Герберт показал мне, к какому аппарату подойти…

— Ну? Продолжай.

— Вообще-то я не уверена, что это имеет значение, но, когда я присела, чтобы взять трубку, коснулась чего-то ногой. Это оказался черный портфель. Он стоял на полу, прямо под телефонной стойкой.

— И?

— Когда никто не ответил, я повесила трубку. А после этого взяла портфель, подумав, что его кто-то забыл.

— И куда ты дела его, Вики? — спросил Алекс, пристально глядя на нее.

— Я отдала его Герберту, как раз за пару минут до…

Алекс и Стокли оба уставились на нее.

— О Господи, — проговорила она.

— Не делай поспешных выводов, дорогая. Я уверен, это просто совпадение. Мы ничего не знаем. А сейчас позавтракай. Сток, давай выйдем на минутку в коридор.

— Думаешь, хотели убить Вики? — спросил Сток сразу, как дверь в палату захлопнулась. — Непонятно, зачем?