Лев правосудия - Леена Лехтолайнен Страница 46

— Хочешь взглянуть? Картина еще не закончена, но, пожалуй, какое-то представление о ней можно получить. — Транков взял меня за руку и потянул к мольберту.

Сейчас рысь на холсте уже была не просто наброском и стала больше похожа на живую, чем на чучело. Моя фигура также продвинулась. Транков изобразил цветочную гирлянду, обвивающую меня таким образом, что низ живота оказался прикрыт, грудь была обнажена, но соски выглядели целомудренно ненапряженными. Лицо и основной фон пока оставались в наброске, однако душа и настроение уже ощущались. В картине не чувствовалось ни агрессии, ни слащавости, она была полна достоинства. Я даже не пыталась догадаться, под влиянием какого чувства Транков за это взялся. Не так уж я хороша, чтобы вдохновлять художников, но и едва ли он выбрал такую тему лишь из жажды мести.

Надо было что-то сказать.

— Интересно. Но что, собственно, ты хочешь этим выразить?

— Почему надо непременно что-то выражать? Это портрет. Разве не достаточно?

Его дело, я здесь только модель. Мы покинули студию, Транков при помощи пульта закрыл дверь и им же отпер главный дом. Камера наблюдения здесь также находилась над входной дверью, и я улыбнулась ей. Мою куртку Транков повесил в прихожей в зеркальный шкаф, но сумку я держала при себе. Отсюда тоже открывался вид на море, одна из стен гостиной целиком представляла собой окно. Я вновь заметила лебедей: они уже плавали. На противоположном берегу маячила человеческая фигура: это был рослый мужчина с биноклем на шее. Возможно, его интересуют лебеди. Фигура исчезла во мраке, меня вдруг пробрала дрожь. Манерой двигаться мужчина напомнил мне Давида. Но ведь это не мог быть Давид? Захотелось задернуть занавески.

— Значит, ты живешь у Сюрьянена. Выглядит немного странно: ты ведь архитектор-проектировщик, а не секретарь или телохранитель.

— Это временно. Уско много ездит, я могу быть за сторожа. В поездках по России я служу переводчиком — русский он знает не так хорошо, как английский. Поэтому, может быть, с Васильевым произошли некоторые… недоразумения.

— Каким образом ты вообще связался с Сюрьяненом?

— Так получилось. И вообще, мне нравится Финляндия. Здесь безопаснее, чем в России. В Финляндии никого не бросят в тюрьму и не застрелят у дверей дома только из-за того, что он критикует высших чиновников.

— В худшем случае разобьют ногу железной трубой.

— Сиисконен получил за это хорошее возмещение и билет в солнечную Флориду. — Транков покраснел. — Пойдем есть, я тоже голоден. Когда рисуешь, забываешь обо всем прочем.

На кухне на столе были тарелки, ложки и прикрытая полотенцем корзинка для хлеба. Кастрюля с супом ждала на плите, Транков включил конфорку. Все сверкало чистотой.

— Кто готовил?

— Я… Нет, вру. На самом деле я купил готовую порцию в русском ресторане в Хельсинки.

Я едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. Транков и правда был талантливым парнем: из него мог бы выйти не только художник, но и актер. Однако сюжет комических куплетов, которые он передо мной исполнял, так и оставался неясен. Лишь бы комедия не обернулась трагедией. Транков помешал в кастрюле, потом спросил, что я буду пить. Меня бы снова устроила вода из-под крана, но он предложил минералку. Сказал, что есть и вино, я отказалась. Пока он хлопотал у плиты, я не сводила с него глаз. По виду карманы его жакета были пусты, но для уверенности лучше было бы их пощупать. И суп пусть пробует первым. В корзинке для хлеба лежал русский каравай, уже нарезанный, и я на всякий случай поменяла несколько кусков местами. Если Транков и заметил мои хлопоты, то не подал виду.

Когда он наконец поставил на стол кастрюлю с супом и масленку, у меня заурчало в животе. Я тоже помешала суп и налила себе в тарелку. Потом открыла бутылку с минеральной водой: она зашипела, а значит, все в порядке. Потянулась, чтобы налить воды Транкову, который в это время зачерпнул себе суп. Узкий, не более метра в ширину стол не был покрыт скатертью, на нем лишь лежали салфетки.

Я по-фински пожелала Транкову приятного аппетита, окунула ложку в суп, но не ела, хотя от смешанного аромата рыбного бульона со сметаной и соленого огурца у меня потекли слюнки, как у голодной собаки. Транков смотрел на меня смеющимися глазами.

— Вижу, ты мне по-прежнему не доверяешь. — Он поднял ложку к губам, попробовал и проглотил. — Очень вкусно. Василий — прекрасный повар. Не только в вашем ресторане умеют готовить!

Он съел еще ложку. Я никак не могла придумать способ, благодаря которому в мою тарелку попали бы какие-нибудь нехорошие капли, а в его нет, поэтому тоже начала есть. Суп был сытным и таким жирным, что мгновенно гасил чувство голода. Я взяла кусок хлеба; дядя Яри называл такой русским караваем.

— Значит, план Сюрьянена насчет Хиденниеми не выгорел, — подкрепившись, светским тоном произнесла я. — Не думает ли он поискать для проекта другое место?

— Тебя по-прежнему интересуют только дела Сюрьянена. — Транков косо взглянул на меня. — Он теперь говорит: поспешишь — людей насмешишь. Учел опыт Хиденниеми. Нужно проявить терпение и продвигаться вперед по возможности. Сначала нужно выяснить, кто войдет в новое правительство, а потом подобрать советчиков. Журналисты у вас только суетятся из-за этого финансирования предвыборных кампаний. Разве не понятно, что поддерживают тех, чье назначение выгодно для ведения собственных дел?

Примерно о том же мы говорили и с Хеленой. Слушая его, я кивала, потом налила себе еще супа.

— С детства люблю рыбный суп. Я и сам ловил рыбу, хотя соседки остерегали, что в реке у рыбы по три глаза из-за всяческих загрязняющих веществ. Но жизнь полна риска, не так ли, Хилья?

Творческий энтузиазм угас, Транков явно расслабился. Сама я продолжала держаться настороже, хотя полный желудок навевал умиротворенность.

— Сталь должен радоваться уже тому, что его не посадили, — неожиданно произнес Транков, так что я едва не подавилась хлебом.

— Что ты имеешь в виду?

Я попыталась прокашляться, но напрасно. Транков быстро поднялся и похлопал меня по спине, пожалуй, сильнее, чем нужно, зато успешно. Я сглотнула, но Транков остался стоять позади меня. Я видела его отражение в оконном стекле и, ожидая, что вот-вот его руки поднимутся к моей шее, приготовилась кусаться и пинаться.

— Он иногда тянул. Не придерживался инструкций Европола. Был отдан приказ найти его, и его бы схватили. Если имеешь деньги, информацию всегда найдешь. Говорят, он настрочил столько объяснений, что хватило бы на целый детектив. Какие-то дураки даже верили.

— И откуда ты все это знаешь?

— У меня по-прежнему контакты с тем источником, с помощью которого я для Паскевича выяснял, что за человек Сталь. Тогда мы думали, что он двойной агент. Сейчас похоже, что хозяев у него трое или четверо. А может, только он сам себе хозяин. Действует на свой собственный страх и риск.

Отражение Транкова в стекле пожало плечами. Почти стемнело, снаружи ничего нельзя было разглядеть, кроме фонарей во дворе, которые зажглись автоматически.